Мой друг

В детстве у меня был друг. Познакомились мы посредством долбежки друг друга по голове лопатками из песочницы. Но потом стали этими же лопатками рыть в песке ход в Африку, но, докопавшись до твердой земли, решили что портал в Африку где-то не здесь.

Вместе пошли в школу. Сидели за одной партой. Обычно, дружба мальчика и девочки в школе рушится, потому что интересы становятся другими, но наши совпадали. Конечно, он точно так же дергал девчонок за косички, подкидывал им в портфели жуков, но не мне. Меня он оберегал и никому не позволял даже посмотреть косо в мою сторону. Учителя умилялись и ставили нас в пример как образец крепкой дружбы.

В 7 классе наша дружба стала вызывать опасения у взрослых. Им казалось, что мальчик и девочка не могут и не должны так близко общаться и так крепко дружить. Их удивляло, что он не курит за гаражами как другие мальчишки, не задирает девчонок. Большую часть свободного времени мы проводили вместе. Нам нравилось вместе листать красочные энциклопедии, смотреть фильмы, вместе лазить по стройкам и пробовать курить.

Чем старше мы становились, тем крепче становилась наша дружба. Конечно, у нас была и своя личная жизнь. Я так же гуляла с девчонками, мы красились, восхищались парнями из 11 класса. Точно так же как и он. Но школьный психолог однажды вызвал нас к себе вместе с родителями, и сказала, что ее «очень волнует эта нездоровая тяга этих двоих друг к другу. В их возрасте уже нужно понимать ,что такое половое различие и иметь свои интересы.»

Наши мамы с откровенным недоумением смотрели на нас и на психолога. Моя мама сказала, что ничего плохого в нашей дружбе не видят и почему она, психолог, так против этого. Психолог сказала, что за свою практику «насмотрелась такой дружбы и не хочет потом вытаскивать меня из депрессии после аборта».

После этих слов мамы взяли нас и увели из кабинета, посоветовав психологу самой провести с собой беседу.

Психолог, обидевшись на слова мам, поспешила к директору и сказала ему, что наши мамы неадекватны и опасны, что мы целуемся на подоконниках, что у нас «ранняя половая связь» и что нужно срочно принять меры.

Созвали педагогический совет. Все учителя, даже те, кто у нас не вел никаких предметов, собрались в учительской за длинным овальным столом и внимательно слушали бред психолога, которая уверяла их, что мы занимаемся непристойностями, что это портит имидж школы, что у нас ненормальное поведение и т.д.

Мы стояли перед ними, опустив руки по швам. Я хлюпала носом и не понимала, за что меня ругают. Он стоял рядом и сжимал в ярости кулаки.

В конце концов он не выдержал и сказал громко и зло:

-Вы просто завидуете! Завидуете, что мы дружим, что мы понимаем друг друга и нам вместе хорошо! Вы сами-то дружите с кем-нибудь? Это вы не понимаете, что такое «половое различие». Вы думаете что мужчина и женщина могут только заниматься сексом? Отстаньте от нас!

Он взял меня за руку и мы убежали из учительской.

Конечно, после такой выходки не стоило ждать, что от нас действительно все отстанут. Мамы не стали нас ругать, а даже наоборот, велели не сдаваться и сказали, что поддержат нас.

Учиться стало невыносимо. Слух о нашей выходке на педсовете разошелся по всей школе. Кто-то уверял, что Егор дал в морду директору, другие клялись что мы, взявшись за руки, выпрыгнули в окно с 3 этажа. Популярность наша в школе возросла. Кто-то поддерживал психолога и убеждал всех, что видел, как мы занимались сексом в туалете. Но в основном нас поддерживали. И не только ученики. Все молодые учителя были за нас. Наверно потому что души их еще не зачерствели и были способны на любовь и понимание.

Учителя постарше гнобили нас, занижали отметки, придирались к любой мелочи. Каждый раз пытались рассадить, но мы наотрез отказывались. Ведь если мы начнем исполнять их приказы, это значит, мы сдались. На алгебре учительница поставила весь класс на ноги и сказала, что она не начнет урок, и никто не сядет, пока мы не разойдемся по разным партам. Мы стояли. Некоторые из одноклассников шипели на нас, чтобы мы послушались, что им надоело стоять. А Мишка, самый главный школьный хулиган, которого боялись все и даже учителя, который мог пить пиво прямо на уроке, кивнул мне и сказал на весь класс:

-Стоим все! Кому не нравится, прошу сообщить мне лично.

И мы простояли весь урок. Училка привела директора, но мы все равно стояли.

Мы еле дожили до конца 10 класса и оставался последний, выпускной. Летом мы точно так же проводили вместе много времени. Но только что-то стало не так. Что-то в наших отношениях изменилось. Прикосновения рук стали нежными, смотреть друг другу в глаза стало неловко. Мне не нравилось, когда он смеялся в компании других девчонок. Мне хотелось быть лучше, я стала внимательнее следить за внешностью и Егор, казалось, стал каким-то другим.

В 11 классе учителя смирились с нашим нежеланием расставаться и спокойно стали переносить наше соседство по парте.

Но как бы мы не пытались делать вид, что ничего не меняется, все менялось. Мы взрослели, вместе с нами взрослели и наши чувства. Вместо веселого перекидывания записками, мы стали смотреть друг на друга из-под ресниц, будто видим впервые. Чтобы что-то спросить или сказать во время урока, Егор больше не вырывал последнюю страницу из тетради, чтобы превратить ее в огромную записку, а наклонялся ко мне и шептал мне в ухо, щекоча меня дыханием и носом. А я, вместо того, чтобы выхватить у него из-под руки нужный мне карандаш, клала осторожно ладонь ему на руку и просила.

И такое наше изменение вселяло в нас двоякое чувство. С одной стороны нам это было приятно и рождало какое-то новое чувство, ощущение щекотки в животе и прилива крови к щекам. Но с другой, это бесило. Хотелось как в детстве – залезть под стол, завесив его одеялом и представив, что это пещера, рассказывать друг другу самые тайные секреты. Сейчас же наоборот, секретов стало больше и все чаще в разговоре появлялись неловкие паузы.

Однажды Егор не пришел в школу. Впервые за 11 лет я растерялась и не знала, что делать. Если мы болели или пропускали школу, то всегда вместе. А теперь его нет. Я косилась на пустой стул и строчила ему смс-ки. Но отвечал он односложно и как будто нехотя. Я ушла с уроков, потому что не могла быть в школе одна. Я полчаса звонила в дверь, но он не открыл, не ответил на звонок.

А на другой день, придя в школу, он не смотрел на меня и сел за парту к Саше. Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. На нас косились, хихикали, и были удивлены. Я пыталась выловить его в коридоре на перемене, но он постоянно ускользал.

Вечером того же дня он пришел ко мне сам. Молча прошел и сел в кресло. Мы молчали. Надо было поговорить, но как объяснить то, чего мы не понимали.

-Я тебя люблю, — сказал он после долгого молчания.

-Я тебя тоже, — вздрогнула я.

На выпускной после всех экзаменов, к которым мы готовились вместе, мы пришли, конечно же, вместе.

Там же на выпускном мы впервые поцеловались.

Дальше началась взрослая жизнь и наши пути стали расходиться…