Милена

Неожиданные воспоминания

Влад вернулся со смены уставшим, впрочем, как всегда. Сил хватило только на то, чтобы сходить в баню и принять душ, да ещё поужинать в столовой, и быстрее в свой балок. В прогретом за день деревянном вагончике воздух стоял сухой и душный. Но Влад так устал, что не обращал на такие мелочи внимания. Он упал без сил на диван и нажал на пульт телевизора. Этот телевизор, хоть и старенький с маленьким экраном, достался ему ещё от прежнего владельца, который жил в балке до него – Петра Степаныча. Он, как и Влад, тоже работал горным инженером и маркшейдером, и в этом балке работал, обустроив в одном отсеке рабочий кабинет, а в другом небольшую спальню. Собственно, в этом кабинете было всё необходимое – электрический чайник и жестяная банка с кофе, пара алюминиевых кружек, ноутбук с интернетом и шкаф для документов. Это было удобно – и жить и работать в балке. Но сегодня Влад сам устанавливал прибор на отдалённом участке, получившим смешное название Бельчатник. То ли там белки водились в высоких сосновых стволах, то ли по другой причине, но сам Влад белок там не встречал. Да и некогда ему было белок искать. Он торопился установить и запустить прибор, а потом ещё принять участие в съёмке. Влад волновался как мальчишка, ведь это месторождение золота открыл он сам, и теперь хотел удостовериться, насколько золотоносная открытая им жила. Когда прибор заработал, и началась съёмка, открытое им месторождение не разочаровало. За день сняли больше килограмма. И вот теперь уставший, но довольный тем, как прошёл его день, Влад смотрел в экран телевизора. Интернета, как и кабельного телевидения, вот уже несколько дней как не было. Работала одна единственная программа, и шёл какой-то сериал, причём уже не с начала. Если бы сериал был детективный, он его мог посмотреть, но любовные мелодрамы он не смотрел никогда. Фильм, судя по всему, был не современный и с переводом. Влад разочарованно взглянул на экран ещё раз, намереваясь выключить телевизор. Но в это время события на экране вдруг привлекли его внимание. Действие фильма развивались во дворе какой-то захолустной школы в горном ауле, женщина в парандже, судя по всему учительница, и дети. И вот толпа детей напала на маленькую девочку, начала её обзывать, бросать камни и бить. И вдруг какой-то мальчишка вступился на защиту. Один, против всей толпы. Неизвестно, отстоял бы он девочку, но здесь подоспела учительница, и дети бросились врассыпную. Девочка подняла голову, посмотрела на учительницу, по её подбородку бежала струйка крови из разбитой губы.

Дальше Влад уже не смотрел и даже ничего не видел перед собой. Уже почти забытые воспоминания, такие забытые, что Влад и не подозревал, что ещё помнит их, выплыли из глубин памяти. Такая же девочка, только светленькая, белокурая с большими испуганными глазами отбитая им от мальчишек на школьном дворе. Он, оказывается, помнит даже то, как она выглядела – маленькая, худенькая, испуганная шестилетняя девочка первоклашка. За что же тогда невзлюбили её одноклассники? Он вспомнил, как они кричали: « Дурочка! Дурочка! ». Влад, тогда уже пятнадцатилетний подросток, почти юноша, ученик девятого класса, разогнал мальчишек, поднял с земли девочку. Подол её коричневого школьного платьица был грязный, белый воротничок наполовину оторван, волосы разлохмачены. Добиться от девочки, как её зовут, и где она живёт, Влад не смог. Она упорно молчала и беззвучно плакала. Большие прозрачные капли слёз катились по её худенькому грязному лицу. Отвести её в школу к учительнице он почему-то тоже не захотел. Так они и стояли – лохматая девочка в порванном грязном платье с разбитой в кровь коленкой, и Влад, тоже растерянный и молчаливый.

Наконец, из школы выбежала ещё одна девочка – четвероклассница, опрятно одетая в синенькое платьице, с голубыми бантами в тяжёлых шоколадных косах.

– Милена! – позвала она, – Опять мальчишки дразнили тебя? Пошли, пошли со мной, я сама отведу тебя домой.

В девочке Влад узнал Алину Румаеву, он окрикнул её:

– Алина, это твоя подруга?

– Это моя двоюродная сестра, Милена, – ответила Алина и повела девочку за собой.

Позже эта маленькая девочка не выходила у него из головы. Раньше он внимания не обращал на учеников начальной школы, а тут вот стал присматриваться, искать глазами среди них эту белокурую девочку. И вскоре он снова её увидел…

Влад тогда подрался со своим одноклассником Максимом Шуловым. Да какое Максу дело стало до его матери! Ну, бросила она Влада и отца, сбежала от них, но зачем же при всех её называть шлюхой?! Вот Влад не сдержался и врезал Шулова наотмашь по лицу. Только Максим был здоровее его в два раза, да ещё и не один, а с приятелем. Завязалась драка, в которой Владу изрядно досталось от двоих одноклассников. Прибежала уборщица, криками и угрозами остановила драку, выгнала мальчишек из коридора. Влад тоже собрался было уйти, осмотрелся в поисках своего портфеля, который во время драки был сброшен с лестницы на пол. И вдруг он увидел эту белокурую девочку. Она ползала по полу на коленках возле лестницы и собирала рассыпанные из его портфеля ручки и цветные карандаши. Заметив его удивлённый взгляд, она опустила глаза, но собирать карандаши не перестала. Влад спустился с лестницы, тыльной стороной ладони растирая бегущую из носа кровь. Девочка поднялась с пола и подала ему карандаши.

– Спасибо, – почему-то смущённо произнёс он и добавил тихо, – Милена…

Девочка ничего не ответила, только так же молча стала собирать тетрадки и учебники. За спиной Влада послышался шорох, он резко повернулся. Перед ним стояла тётя Валя, школьная уборщица.

– Эх, бедное дитя… – сочувственно покачала она головой.

– Да со мной всё в порядке, – сердито огрызнулся Влад.

– Да я ж не о тебе, задира, – простодушно улыбнулась женщина и посмотрела на девочку, – Такая хорошенькая и дурочка…

– И вы туда же? – сердито вспылил Влад.

– А я что… Я ничего… Наоборот, жалко её. И не говорит почти. Ты и не пытайся спрашивать. Она ничего тебе не ответит. Только с Алиной немного разговаривает, а больше ни с кем.

Влад отвернулся от тёти Вали. Милена стояла за его спиной и протягивала ему собранные аккуратной стопкой его тетради. Влад взял их, сердито засунул в портфель и, больше не глядя на девочку, выбежал из школьного коридора.

Сейчас вот вспомнилось. После той драки Влад почти и не видел больше эту девочку. Начались выпускные экзамены, а потом он уехал учиться в техникум, потом армия, потом… Интересно, что сейчас стало с этой девочкой, ведь уже прошло почти одиннадцать лет…

Джавид Румаев знал, что дочь – это его наказание. Это его плата за то, что он сделал двадцать один год назад. Но он и предположить не мог, что всего через четыре года после той летней ночи с Милой в доме старого Азиза, его настигнет наказание. Божье возмездие. « Лучше бы бог наказал меня », – с отчаянием много раз думал Джавид. Но нет, его родное дитя, плоть от плоти его расплачивается за его злодеяние. Через три года после того, как Марьяна вернулась к нему, она, наконец-то, забеременела. Джавид очень хотел сына, но родилась дочь. Что ж… он это стерпел и смирился. Но когда стало понятно, что малышка развивается с очень большим опозданием, и в два года ещё не сказала ни одного слова, родители серьёзно обеспокоились и показали дочку врачам. Стало ясно, что его дочь умственно отсталая. Джавид смотрел на свою дочь с плохо скрываемым отвращением и жалостью. Зачем ему такой ребёнок? Это позор для него… Марьяна, казалось, особо не переживала по этому поводу. Она и до этого мало интересовалась дочерью, а после того, как стало ясно, что с девочкой надо долго дополнительно заниматься, она и вовсе перестала обращать на неё внимание. В жизни молодой женщины вспыхнул новый роман, и вскоре она тайком от мужа собрала вещи и уехала в город со своим новым возлюбленным. Джавид хотел было поехать вслед за ней и вернуть её, но старый мудрый Азиз вовремя остановил его.

– Пусть живёт там, не догоняй её, – сказал он, – Невозможно остановить ветер в поле. Да и незачем.

– Не ветер она, а шалава, – со злостью ответил Джавид, но с дедом согласился, и преследовать беглянку не стал.

Вместо этого он ушёл в запой на несколько дней, а когда снова пришёл в себя и взглянул на мир трезвым взглядом, то не обнаружил дочери рядом. Милену забрала её бабушка Анжела, и пока сын заливал своё не горе даже, а задетое самолюбие, его дочка находилась в тепле, ласке и заботе бабушки. Но как-то вечером её отец уже трезвый и сердитый появился на пороге бабушкиного дома, Милена испугалась. Возвращаться к нему она боялась, держалась за бабушкин подол худенькими ручонками, но сказать ничего не могла и только беспомощно трясла головой.

– Дочку я забираю, – не слушая протестов матери, сказал Джавид, – И если вы будете без моего ведома забирать её, я увезу дочь отсюда, и вы её не увидите.

– Да куда ж ты её увезёшь? – ахнула Анжела.

– Туда, где вы её не сможете баловать. В общем так, Милу буду приводить к вам на выходные, и достаточно. Тогда балуйте её, играйтесь, а сами её у меня уводить не вздумайте.

Анжела нехотя отдала внучку. Всё-таки отец родной…

На следующий день Амин вернулся со смены, он не мог утешить жену и только горестно выслушивал её исповедь.

– Я, это я виновата… – говорила исступлённо Мила, – Я его не простила тогда, и вот он расплачивается.

– Мила, – осторожно прервал Амин, – Ты, что, и правда, считаешь себя виноватой в том, что у него такая дочь? Это глупо, Мила. Извини, но это глупо. Ты не имеешь к этому отношения.

– Нет, имею! – с горечью возразила Мила, – Он ведь и дочку назвал так, чтобы можно было звать её Милой. Он так и зовёт её, моим именем. И смотрит на неё так же так на меня тяжёлым злым взглядом. Он запрещает мне приводить Милену сюда, и даже Алине запрещает с ней играть. Мне нужно дожидаться, когда он уедет на смену, чтобы тайком забрать девочку. В прошлый раз она вцепилась в меня крепко, отпускать не хотела, а я чувствую, надо её домой вести, он скоро вернётся… Не могу я смотреть, как он с ней обращается, Амин!

– Мы ничего не можем сделать с этим, Милочка. Он её отец, он не бьёт её, обязанности родительские выполняет. Никакой суд не лишит его родительских прав, – сказал Амин то, что говорить жене не хотел.

– Он мстит ей за меня!

– Глупости, Мила! Она совсем ребёнок, – не вытерпел Амин, – Она его дочь, он её любит. По-своему, но любит…

Но Милу было не переубедить. И едва только Джавид уезжал на смену, Мила приводила к себе его дочку, гладила и обнимала, и приговаривала:

– Доченька… Если бы только ты была моей доченькой…

Она понимала, что не должна так поступать, но ничего с собой поделать не могла.

Золото шло, песком и самородками. Влад сам просеивал сегодня груду щебня и камня, несмотря на духоту и назойливых паутов. А после, голодный и усталый, но довольный проделанной работой, возвращался на базу. После душа, отказавшись от бани, так как, пробыв на жаре весь день, он не мог даже воду горячую переносить, не то, что парилку, Влад ложился на диван и включал телевизор. Шёл всё тот же сериал. Но теперь Влад уже знал его название «Королёк – птичка певчая», и судьба маленькой Мунисе, спасённой учительницей, волновала его странным образом. « Милена…» – проговаривал он про себя это имя уже много раз, и каким нежным, бесконечно мягким и женственным оно ему казалось. Надо бы расспросить потом отца о ней. Но это потом, сейчас он ещё не готов встретиться с отцом… Серия, в которой девочка Мунисе умирает от дифтерита, расстроила Влада по-настоящему. Дальше, без Мунисе, фильм смотреть не хотелось. Он уже хотел выключить телевизор, как в дверь постучали. Влад никого не ждал, но это мог быть кто-нибудь по работе. Он распахнул дверь и с разочарованием увидел на пороге свою жену Инну.

– Привет, вот ты где, – приветливо улыбнулась она.

– Чего тебе? – безразлично спросил он.

– Можно войти? – не обращая внимания на грубость мужа, проворковала молодая и красивая женщина.

– Ты уже вошла, – так же равнодушно заметил Влад и отошёл от двери, пропуская в комнату жену.

Инна была настоящей красавицей, стройной, с зелёными кошачьими глазами, чуть пухлым чувственным ртом, аккуратными чертами лица. И кокетливой она была не в меру. Чувственно покачивая соблазнительными бёдрами, Инна прошла к дивану, мимоходом взглянула на экран телевизора и с усмешкой произнесла:

– Не знала, что тебе нравятся фильмы о любви! Влад, да ты оказывается, романтик.

– Ты приехала из города чтобы сказать мне это? – сухо поинтересовался мужчина, резким движением взял пульт и выключил телевизор. В комнате повисла напряжённая тишина.

– Нет, конечно, – повела плечиком молодая женщина, – Я приехала для того, чтобы помириться с тобой, Влад.

Она быстро и стремительно, но между тем плавно, как кошка, прильнула к мужу, прислонилась телом к его телу, произнесла заискивающе:

– Ну, дорогой… Ну хватит сердиться! Я скучала без тебя. Ну, поссорились, так уже пора и помириться…

Влад поморщился и отстранил от себя жену.

– Это называется – поссориться, так просто? – с усмешкой спросил он, – Тебе напомнить, что я увидел тебя под своим братом или ты забыла? Ты поленилась даже найти кого-то другого, легла под первого, кто под руку попался!

– Влад, прости. Ну, прости меня. А хочешь, – молодая женщина снова приблизилась к нему, оперлась спиной о стену и стала призывно расстёгивать пуговки на блузке, – Хочешь, возьми меня по-грубому. Тебе же так нравится жесткий секс. Ты меня часто просил, а я не соглашалась. Возьми меня как захочешь. И делай со мной всё, что хочешь. Я тебе сегодня всё позволю, по-всякому мной обладать, и сама сделаю всё, что ты потребуешь.

Влад подошёл и стремительно схватил жену за тонкое запястье, но взгляд его был не вожделенным, а сердитым.

– Не хочу, – неожиданно и резко произнёс он, – Мне не нравится пользоваться общественными туалетами.

Инна оторопела, но быстро вспыхнула от возмущения:

– Для тебя женщина – это как туалетом воспользоваться?! Так?!

– Да, так, – спокойно ответил Влад, всё ещё крепко держа запястья жены, – Нужду справить, да, угадала. Только с тобой не хочу. На тебя не стоит.

Влад и сам не отдавал себе отчёта в том, почему он так грубо говорит, но ничего не мог поделать с раздражением. Ему хотелось только одного – выпроводить отсюда эту женщину и остаться одному. Его покой так бесцеремонно нарушили, вторглись в его мысли и чувства…

– Уходи, Инна, – проговорил он и отпустил её руку.

– Но я всё ещё тебе жена! – упрямо возразила она.

– Это легко и быстро исправить, – ответил Влад и распахнул дверь.

– Я не дам тебе развод, – со злостью прошипела женщина.

– Тогда это займёт дольше времени, чем хотелось бы. Всё, уходи, Инна! Ну же! – раздражённо поторопил он её.

Инна сверкнула красивыми раскосыми глазами и вышла, по деревянной дорожке послышался стук её каблучков.

Влад закрыл дверь на замок, выключил свет и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Чёрт побери, и что он нашёл в этой похотливой сучке, ещё оказавшейся и прилипчивой ко всему прочему. Влад закрыл глаза, думать ни о чём не хотелось, он чувствовал себя опустошённым. А ещё захотелось снова пойти помыться в душе.

Алина вернулась с работы поздно, сдавала квартальный отчёт. Уже во дворе она заметила верёвку с постиранным бельём Ангелины. Дома её ждал ужин на плите, а маленькая дочка Ангелина уже давно сладко спала в своей кроватке. Как хорошо, что у неё есть Милена, уже в который раз подумала молодая женщина. Иначе одна она ни за что бы ни справилась.

Милена сидела в уголке дивана и смотрела фильм по телевизору. Алина махнула ей рукой, не вставай, мол, я сама поужинаю, но заметила слёзы на глазах у девушки.

– Что случилось, сестрёнка? – ласково спросила она, подсаживаясь к Милене.

– Мунисе… девочка, она умерла… – тихо проговорила Милена.

– Ах, это! – облегчённо вздохнула Алина и улыбнулась, – А я уж думала, что-то серьёзное случилось. Пошли, чай вместе попьём, я сегодня устала как собака. Но отчёт, слава тебе господи, сдала. Геля не вредничала сегодня?

– Нет, мы с ней гуляли возле берега, очень долго, а потом поднялся ветер. Стало холодно, и пришлось идти домой, – говоря это, Милена поёжилась, повела хрупкими плечиками, как будто и сейчас ей холодно.

– Ничего, завтра ещё погуляете. Не устала с ней сидеть? А то я теперь могу взять отгулы, – предложила Алина.

– Нет, не надо, – запротестовала девушка, – Нам с Ангелиной хорошо вдвоём. Она как ангел.

– Да уж, ангел, – засмеялась Алина.

– Ангел, – повторила девушка, – Если бы у меня родилась дочка, я бы назвала её Полина. Ангелина и Полина. Красиво, правда?

Алина кивнула, соглашаясь, но заметила, как потускнели глаза Милены.

– Вот родится дочка, так и назовёшь, – произнесла молодая женщина, но Милена грустно вздохнула:

– Не родится…

– Но почему же?

– И замуж меня такую никто не возьмёт… – так же с печальной улыбкой проговорила Милена и виновато улыбнулась, – Извини, ты устала, пошли, Алина, я пирог испекла, вкусный.

– Ты меня раскормишь, – улыбнулась Алина, и они пошли в кухню, где Милена подогревала ужин, наливала чай и разрезала сладкий вишнёвый пирог.

– Где ты вишню- то взяла? – удивилась Алина.

– Замороженная, такая в магазине продаётся. Я её с сахаром и крахмалом перетёрла, попробуй, вкусно же? Ангелине понравилось.

Алина с аппетитном съела ужин, стараясь не думать о грустных словах Милены, но сердце болело от неясной тревоги за двоюродную младшую сестрёнку.

На следующий день Алина буквально столкнулась с новым инженером, он хотел пропустить её в дверях, Алина тоже собиралась уступить дорогу, в результате, она споткнулась, чуть не упав, а мужчина, стремясь её задержать, выронил папки с бумагами из рук.

– Извините, это я виновата! – вскрикнула Алина и присела на корточки, но мужчина её опередил и с улыбкой произнёс:

– Алинка, привет! Не узнала что ли? Это же я, Влад Горин.

– Ой! – вспыхнула Алина, – И вправду, не узнала. Так ты теперь у нас работаешь, да?

– Да, недавно из города вернулся.

Влад быстро собрал бумаги и помог Алине встать.

– А я тоже здесь работаю, в конторе. Ну, рада была тебя увидеть, – молодая женщина уже собиралась зайти в кабинет, как Влад спросил:

– Алина, а как твоя сестрёнка… Милена, выросла уже, наверное?

– Да, выросла, – улыбнулась Алина, но тут же насторожилась, – А что? Почему ты спрашиваешь?

– Да так… вспомнил, – растерялся Влад, – Я же её ещё первоклашкой помню, а потом, как уехал и не видел больше. Где она сейчас?

– Она мне сейчас помогает за дочкой присматривать, – сдержанно ответила Алина.

– У тебя уже дочка есть? – поинтересовался Влад.

– Да, маленькая совсем, полтора года. Мне пришлось на работу выйти. Сейчас очень большая роскошь сидеть в декрете с ребёнком, рабочее место можно легко потерять. Вот и пришлось выйти. Хорошо, что Милена помогает. Скоро место в детском садике дадут, так освобожу Милену. Извини, Влад, меня главный бухгалтер ждёт, позже поговорим.

Алина скрылась в дверях кабинета, а Влад постоял немного, повторяя про себя те скудные сведения, которые удалось узнать о светловолосой девочке, так неожиданно вторгшейся в его сознание. И с чего это вдруг? Ведь он и не вспоминал о ней всё это время, что его не было дома. Но стоило вернуться в посёлок, и скупые воспоминания их встречи стали преследовать его как наваждение.

Он встретил её через день после разговора с Алиной. Это произошло на почте, куда Влад пришёл отправить заказным письмом документы. Он немного переживал за проделанную работу – всё-таки документы по участку он подготавливал в первый раз. И не заметил, как один из конвертов выпал из папки.

– Вот, возьмите, – услышал он чуть приглушёный девичий голос. Сердце вздрогнуло. Ещё не поворачиваясь, он уже знал, кому принадлежит этот нежный обволакивающий голос. Влад медленно обернулся, стараясь выглядеть спокойным. Рядом стояла белокурая девушка, невысокая, тоненькая и хрупкая. В лёгком голубом платьице из ситца она выглядела ещё младше своих лет. Она стояла рядом, и Влад чувствовал едва уловимый цветочный аромат её волос. Глаза цвета весеннего неба, чистый голубой цвет, в них светилась детская наивность, в них хотелось смотреть и смотреть…

– Спасибо… Милена, – усилием воли Влад заставил себя ответить, но голос его предательски дрогнул, сорвался. Осторожно он взял конверт из тонких пальчиков девушки и продолжал бесцельно держать его в руках. Девушка смущённо отвела взгляд, и Владу захотелось воскликнуть – нет, только не прячь эти глаза… Он ещё что-то хотел сказать, спросить, как-то задержать её, но девушка встрепенулась, легко и быстро, и исчезла в дверях.

– Давайте ваши документы, я принесла для них большой конверт, – отвлёк его голос Татьяны Васильевны по ту сторону стойки.

Влад передал письма и не удержался, спросил:

– Кто эта девушка?

– Да это же Мила, – объяснила заведующая почтой, – Милена Румаева, дочка Джавида Румаева. Должен знать, он в леспромхозе работает.

– Она студентка, на каникулы или практику приехала? – осторожно предположил Влад.

– Да какая студентка… – вздохнула женщина, – Она девять классов-то кое-как закончила два года назад, теперь вот дома сидит, да ещё в няньках у двоюродной сестры. А так… хорошая девчонка, безотказная и исполнительная. Наша вон почтальонка частенько просит её почту прихватить, когда Милу видит, и она берёт, разносит соседям. Самой-то Макаровне лень в гору лишний раз подниматься, улица-то на пригорке, вот она и придумала Милу просить. Вот, возьми квитанцию и здесь распишись, – между тем Татьяне Васильевне посторонние разговоры не мешали выполнять работу, – Быстро письмо дойдёт, недели две.

– Это быстро? – удивился Влад.

– Ну, знаешь ли, по нашим меркам, да, – кивнула головой завпочтой.

Скудные сведения, собранные о Милене по крохам, только ещё больше подстёгивали желание Влада увидеть девушку снова. Но как увидеть? Не пойдёшь же к ней домой… И на танцы вечером, как понял Влад, девушка не ходит. Остаётся только опять надеяться на случай, благо посёлок небольшой, каждого жителя на дню несколько раз можно встретить в том же магазине, например… Но что каждый житель, когда нестерпимо хочется увидеть одну единственную девушку с неповторимыми глазами цвета неба?

Каждый раз, приходя в контору, Влад стал заглядывать в бухгалтерию.

– Как твоя дочка, растёт? – спрашивал он у Алины.

– Да, смешная такая становится, – охотно вступала в разговор молодая мама, – Представляешь, уже так разговаривает быстро, правда почти ничего не понять. Но Мила, как ни странно, всё понимает.

– Ты говорила, место в садик скоро дадут.

– Да, осенью обещали. В сентябре, надеюсь, пойдёт.

– Вчера я в столовой слышал, что Петровна помощницу себе ищет. Может, Миле предложить? – как бы между прочим поинтересовался Влад.

– А что, можно… – задумалась Алина, – И Миле полезно на людях больше бывать и работа какая-никакая… Нужно поговорить с Петровной.

Вечером Алина обсудила это предложение с мамой.

– Это хорошо, Алина, – одобрила Мила, – Пусть Милена выходит на работу.

– Подождём до осени.

– Зачем же ждать? У меня отпуск через неделю, я и посижу с Гелей, или к нам её заберу, так даже лучше. А Милена пусть медкнижку сделает и на работу выходит, – решила Мила.

Не хочу быть для тебя как все

– На работу нужно одеваться скромнее, – заметил Джавид, придирчиво разглядывая дочь в лёгком летнем сарафанчике с тонкими лямками. Милена смотрелась в зеркало и закалывала длинные волосы в пучок.

– Но там же я всё равно надену халат. Да и Таисия Петровна сказала, что жарко на кухне, одеваться надо полегче.

– Тогда без платья иди, – усмехнулся Джавид, – И вот ещё что, доча. Мужиков там много, а ты девка красивая. И постоять за себя не умеешь, веришь всем. Как только люди скажут, что мужики возле тебя ошиваются, больше не отпущу туда. Не хватало, чтобы ты с пузом к концу сезона была.

Девушка смутилась, покраснела.

– Ну, всё, иди, доча. Да посерьёзнее там веди себя, – напоследок дал указания Джавид.

Через несколько дней Алина поинтересовалась у поварихи, как ей работается с Миленой.

– Ох, хорошо, – ответила она, – Исполнительная, аккуратная. Прежняя-то моя напарница выпить любила, и бывало, как уйдёт в загул, а мне одной тут кохаться…Теперь другое дело. Мила и посуду всю быстро перемоет и овощей мне ещё с вечера начистит и приготовит, и полы помоет, и на склад сбегает. Я вчера отлучалась с утра в больничку, попросила Милу кашу приготовить к завтраку, справилась, молодец, и накормила мужиков перед сменой. Вот скоро в город мне надо будет съездить, научу Милу суп варить, да и оставлю её на день, думаю, справится.

Алина улыбнулась, соглашаясь, и сказала:

– Она вкусные супы варит.

– Ну, так я ей раскладку покажу, как сделать, и можно заместо себя на день оставить.

Теперь Влад старался ни дня не пропустить, чтобы вовремя приехать с участка к обеду и вернуться к ужину. Он даже завтракать стал в столовой молочной кашей, хотя до этого ограничивался по утрам чашкой крепкого кофе. А всё дело в Милене, которую даже на пару минут в день было счастьем увидеть. Милена вытирала тряпкой столы, расставляла аккуратно стулья и исчезала в кухне. За стойкой на раздаче стояла Таисия Петровна, и только однажды она сдала свои полномочия, уехав на день. Тогда Милена сама разливала суп и подавала второе. Влад каждый раз старался заговорить с девушкой, но она убегала, сторонилась. Ни слова не промолвила, даже когда он принёс ей букет красных саранок и синих колокольчиков. Цветы взяла, вспыхнула от смущения и убежала в кухню, куда Таисия Петровна никого не пускала. Влад чувствовал, что одержим Миленой, и никакой логике его чувства не поддавались. Они не перемолвились и парой слов за всю неделю, да и нельзя было сказать, что девушка – красавица. Да, миловидная, но не более. Вот Инна, та – да, яркая, дерзкая, манкая. А Милена… И роста небольшого, и грудь небольшая, и кое-где ещё по-девичьи нескладная. И рот чуть большеват, и пятно родимое на левом виске. Но странным образом эти недостатки возбуждали мужчину сильнее, чем точёная, идеальная красота других женщин. Тем не менее, колдовское наваждение, а иначе никак не объяснишь, овладело молодым мужчиной. Когда он заходил в столовую, всегда раньше, чем другие, чтобы застать в обеденном зале Милену, он глаз от неё оторвать не мог. Так и сидел за столом с горящими одержимыми глазами, даже не замечая, как его поведение странно выглядит со стороны. Он всегда приветливо здоровался с ней:

– Доброе утро, Милена!

Или день, или вечер, в зависимости от времени суток, она застенчиво кивала и продолжала вытирать столы. Иногда он осмеливался и подходил к ней, но тогда девушка испуганно вздрагивала каждый раз и убегала. Тогда Влад решил не подходить к ней, тогда хоть была возможность чуть подольше ею полюбоваться. Как-то он принёс плитку молочного шоколада и быстро положил его в кармашек в фартуке Милены. Девушка ничего не сказала, но и ничего не возразила, только взглянула на него большими влажными глазами. И в этих глазах Влад с удивлением прочитал не испуг, не смущение, а мольбу. Она о чём-то просила его взглядом, но о чём – Влад не понимал. С ним она не разговаривала.

Влад мог и дальше тихо и безрезультатно любоваться девушкой только издали, если бы не его напарник Вовка Пермяков. Он заметил всё и часто подтрунивал над Владом во время обеда:

– Ты глаза на Миленке оставил. Долго будешь с ней в переглядки-то играть? Взрослый мужик уже, а нерешительный, как школьник.

Однажды Влад не сдержался и признался Пермякову:

– Да не знаю я, как к ней подойти! Не похожа она на остальных девушек.

И пожалел о том, что сказал сразу же, потому что Вовка с готовностью подхватил:

– Да, это уж точно ты подметил – не похожа. Она ж того маленько… Ну, не хватает у неё немного… Не совсем дурочка, конечно, но со странностями. Но красивая, шельма, это да. Я сам как-то за ней пытался приударить, так её батька заметил, чуть не пришиб меня лесиной на деляне. Вроде как случайно брёвна толкнул, когда я мимо проходил. Хорошо, реакция у меня, отскочить успел, как брёвна повалились. Он тоже неадекватный, злой и часто пьяный. Поэтому пацаны к его дочке-то и боятся подходить. Это я тебя заранее предупреждаю, чтобы поостерёгся.

– Хорошо, я понял, – сдержанно ответил Влад, – А что она совсем ни с кем не разговаривает?

– Ну почему ни с кем… Чужих боится, но если привыкнет, то говорит. Вот с Петровной она подружилась, с Алинкой, а так… С мужиками, да, не общается. Не знаю, почему, то ли из-за папаши своего, то ли сама боится, не знаю. Но если увидишь, что она с кем-то заговорит, значит – очень близко к себе подпустила.

Вовка Пермяков сам не подозревал, насколько он был прав в своих догадках. Милене очень нравился новый горный инженер, рослый, высокий, ладный, и главное – не наглый, не злой. Злобу в людях Милена сразу чувствовала, даже до того, как они говорить начинали. Ей нравилось встречать его каждый день в обеденном зале и украдкой бросать на него беглые воровитые взгляды. А когда он опять подошёл к ней, Милена так испугалась, что кто-нибудь это увидит и расскажет отцу, что умоляла этого парня глазами не оказывать ей знаки внимания так явно… Если только отец узнает, он запретит ей здесь работать, и придётся ей опять сидеть дома одной. Если отец серьёзно разозлится, то даже к Алине и к бабушке её не пустит. Уж это Милена хорошо знала.

Мила боялась, когда отец был пьян, но больше всего она боялась друга и собутыльника отца – Генку Осипова. Его она знала с детства, но в детстве он не приставал к ней. И только когда Милена стала превращаться в женщину, она заметила похотливые взгляды дяди Гены. Но при отце он боялся с нею и словом перемолвиться, зато, если удавалось встретить девушку на улице, он позволял себе обнимать Милену как бы в шутку, при этом быстро ощупывая её тело влажными жадными ладонями. Девушка вырывалась и убегала.

Но в этот раз он вёл себя сдержанно, когда встретил её возле столовой.

– Я слышал, ты работаешь здесь, Милочка? – ласково спросил он, – И как тебе здесь, нравится?

– Да, хорошо, спасибо, – ответила Милена и заметила, как к столовой приближается Влад. Он тоже её заметил и даже слышал, что она сказала.

– И мне тоже нравится, что ты стала чаще из дома выходить, сладкая моя девочка. Негоже такой красавице дома сидеть и от людей прятаться.

– Мне нужно идти, – произнесла Милена и быстро скрылась в открытых дверях столовой, пробежала мимо Влада, спряталась в кухне и даже столы к обеду не вытерла, стулья не расставила.

Влад тем временем обдумывал то, что увидел и услышал. Этот мужик говорил с ней, и более того – она ему отвечала! А какими масляными глазками он смотрел, а она позволяла…А теперь вот увидела его, Влада, испугалась и не показывается из своего убежища, как будто он изверг какой. А ведь день так хорошо начинался… Золота намыли больше нормы, взвесили и даже опечатать успели. Вечером вся бригада собралась в балке у маркшейдера отметить удачное начало промывки. Засиделись допоздна, даже на ужин в столовую не пошли. А когда расходиться начали – всё-таки завтра утренняя съёмка запланирована – то вечерние сумерки уже окрасили небо в тёмно синий цвет. Кто разбрёлся по своим балкам и комнатам в общежитии, чтобы лечь спать, кто, наоборот, направился в деревенский клуб на дискотеку, а Влад остался на веранде общежития вместе с Вовкой Пермяковым. Огонёк сигареты уже догорал, когда Вовка насмешливо произнёс:

– А вон и твоя коханая идёт. Задержалась сегодня чего-то… Или кто задержал.

Влад напрягся, всмотрелся в темноту и увидел стройную девичью фигурку в светлом лёгком платьице.

– Эх, я бы не медлил, Влад, – произнёс притворно сочувственно Вовка, – Если нравится – действуй, а то сорвёт цветок другой, если уже не сорвал. Сегодня перед обедом видел, хахаль с ней беседовал? А она ничего так, любезничала с ним. Это с тобой она марку держит, а с другими…

Влад слушать дальше не стал. Что произошло в его замутнённом и разгорячённом крепким спиртным сознании в тот момент, он не знал. Но что-то сильное и неудержимое толкало его вперёд, за этой едва уловимой как призрак девушкой.

Она заметила его преследование и ускорила шаги. Но он нагонял её, первобытный азарт погони завладел им. Как преследуют добычу охотники, так и он преследовал девушку. За оградой конторы постройки закончились, Милена выбежала на не освещаемую деревенскую улицу и устремилась вниз по дорожке. Её светлое платье предательски белело в темноте, и Владу не стоило усилий заметить её. Он нагнал её возле какого-то огорода, прижал к деревянной изгороди. Милена тяжело дышала, устав убегать, а Влад, наоборот, дышал спокойно и глубоко, догнать девушку не стоило ему больших усилий. Она сразу поняла, что он пьян, почувствовала запах алкоголя, такой знакомый и ненавистный.

– Отпустите меня, – глухо проговорила она.

– Ты решила оказать мне честь и заговорить? – с усмешкой произнёс Влад, не отпуская её худеньких плеч, – А до этого я был недостоин твоего внимания?

– Мне домой надо, – умоляюще произнесла девушка, – Меня отец ждёт.

– Он на деляне сегодня, – возразил Влад, – Зачем ты меня обманываешь? У нас есть время пообщаться.

Влад чуть ослабил руки, и Милена проворно выскользнула, побежала через огород, через поле. Молодой мужчина нагнал её через пару секунд, схватил за талию, прижал к своему горячему напряжённому телу и повалил девушку в стог недавно скошенного сена. Он наклонился над ней, навис, схватил её тонкие руки, которыми она пыталась отбиваться, завёл ей за голову и крепко сжал оба запястья одной ладонью. Близость желанного девичьего тела пьянила не хуже спиртного, да ещё она так глупо вела себя – убегала, дразнила, теперь вот сопротивляется и ещё больше распаляет его этим. Он задышал тяжело, как будто ему перестало хватать воздуха, прикоснулся губами к тонкой шее, попробовал на вкус нежную кожу, почувствовал, как его член стал невыносимо твёрдым и большим. Он овладеет ею сейчас, и пусть всё катится к чертям… Милена чувствовала тяжесть его тела, горячее сбивчивое дыхание, его ладонь легла на её груди, жадно проникла под вырез платья.

– Пустите! – закричала она, безрезультатно вырываясь, – Если вы сделаете это, я не смогу жить! Мне отец не даст! А для вас это ничего не значит!

Влад чуть приподнялся, удивлённо взглянул в её испуганные большие глаза и произнёс:

– Ну что не так, Милена? Чем я тебе не нравлюсь? Всем пытаюсь угодить, а бесполезно… – он начал исступлённо покрывать её шею и грудь поцелуями, а Милена извивалась и плакала.

– Отпустите же меня! Пожалейте! – плакала девушка.

Влад не слушал, он гладил и целовал вожделенное девичье тело, вдыхал цветочный аромат кожи, пробовал языком сладкий вкус девушки. Он чуть приподнялся, чтобы задрать подол её платья и спустить свои штаны, и в этот момент у Милены получилось вырваться, она отползла в траву, обхватила коленки руками и обречённо произнесла:

– С дурочкой можно не считаться. Да, я знаю, в деревне все меня так называют. Я знаю и понимаю больше, чем вы все думаете.

Слова девушки подействовали на Влада как ледяной душ. Он замер, посмотрел на Милену растерянно и вмиг почувствовал себя виноватым.

– Не повторяй этих глупостей, – произнёс он сердито, – Ты не дурочка, и не называй себя так.

– Все называют, – тихо повторила она, и её голос зазвучал глухо и печально, – С детства, сколько я себя помню… Никто не играл со мной тогда, и сейчас все сторонятся. Или дразнили, смеялись… А сейчас развлекаются так, как вы…

Влад почувствовал себя подонком, впервые в жизни. Он медленно поднялся, стряхнул с себя сухую траву и заставил себя сказать:

– Прости, Милена. Я не хотел быть для тебя как все… Не трону, не бойся, иди домой. И на вы меня не называй, не надо.

Девушка несмело поднялась и медленно пошла по скошенному полю. Влад догнал её, пошёл рядом. Но теперь Милена не убегала, шла безучастная ко всему и отрешённая.

– Подожди, Милена, у меня фонарик был… сейчас достану, а то темно, дороги не видно, – смущённо произнёс он, поискал в кармане брюк фонарик, но его не оказалось. Тогда он решительно взял девушку за руку и повёл за собой. Она больше не сопротивлялась, поверила, что он не тронет. Так они дошли до дома Милены. Девушка не простилась, ни слова не сказала, когда он отпустил её руку. Она быстро убежала в темноту двора.

Обретённое доверие

На следующий день в обеденный зал Милена ни разу не вышла. Столы протирала сама Таисия Петровна, а вернувшись на кухню и посмотрев на Милену, которая сидела в уголке стола и чистила картошку, сказала:

– И правильно, что избегаешь его. Женат он.

Милена ничего не переспросила, ни ответила, только боль блеснула во влажных глазах. Она ниже склонилась над тарелкой с картошкой и продолжила тонко обрезать картофельные шкурки.

– Ну, ничего… – сочувственно вздохнула Петровна, – Парень он видный, это да… Но не один же в посёлке! Вот на тебя и Вовка Пермяков заглядывается, давно уже. И не женат.

Милена не отвечала, Петровна отвернулась к кастрюлям, проверить, готов ли плов.

Безуспешно пытаясь увидеть Милену в столовой, Влад встретил её после работы в магазине, куда зашёл за пачкой сигарет. Девушка стояла у прилавка и ждала, пока женщина перед ней отоварится. Взгляды молодых людей встретились, но Милена быстро отвела глаза, и когда продавщица приветливо поинтересовалась:

– Мила, ты за молоком? Как раз сегодня свежее привезли.

Девушка отпрянула от прилавка и быстро произнесла:

– Нет, я в другой раз…

Влад решительно подошёл в двери и сказал громко с вызовом:

– Зачем в другой раз? Покупай, что нужно, Милена. Это я в другой раз зайду.

Он вышел, резко хлопнув дверью. Милена вздрогнула в испуге. Тётя Надя, продавщица, невозмутимо обратилась к ней:

– И творожок привезли свежий, возьми Ангелинке.

Милена купила и творог, и молоко, и ещё, вспомнив, что Алина просила бутылку оливкового масла, купила и его. Всё это не заняло много времени, и когда она вышла на крыльцо, то Влад всё ещё стоял возле магазина. Но, увидев её, он направился по аллее в обратную сторону. Милена тоже хотела пойти домой, но внезапно внимание её привлекли двое мужчин, стоящих за углом магазина. Во взгляде одного из них она заметила упрямую решимость, и вздрогнула. Это были чужаки, не местные, и не из тех, кто приезжает на сезонную работу в артель. Они ещё немного постояли, а затем направились следом за Владом.

Влад заметил, что за ним идут двое. Он резко обернулся и остановился. Двое парней не смутились, наоборот, подошли, один из них, тот, что повыше и покрепче, дерзко усмехнулся и произнёс:

– Покурить не найдётся?

Уже почти стемнело, да и место в аллее безлюдное. Влад произнёс:

– Не помню, чтобы я кому-то из вас дорогу переходил.

– Зато мы тебя помним, – усмехнулся второй, оглядываясь по сторонам и, вдруг заметив, что к ним по тропинке приближается хорошенькая девушка, присвистнул, – Какая цыпа! Не поздновато ли такой куколке одной ходить?

Влад с досадой посмотрел на Милену. Она подошла к нему и встала рядом.

– Милена, уходи, – резко приказал он, но девушка его не послушалась.

– А и правильно, – одобрил тот, что повыше ростом, – Сейчас мы дельце закончим, ты подожди, детка, и тебя развлекём.

Парни засмеялись.

– Уходи, – повторил Влад и, поняв, что она его не послушается, обратился к парням, – Пусть девушка уйдёт.

Влад, не дожидаясь благородства от незнакомых парней, загородил своей спиной Милену, досадуя на её упрямство и непонятливость. Долго ждать не пришлось, один из парней замахнулся на него первым, но Влад, обладая отличной реакцией, перехватил его руку и согнул в запястье. Парень вскрикнул от боли.

– Сука, – заорал он, – Ты мне руку сломал!

Влад ударил его наотмашь по лицу и оттолкнул в сторону. Парень и не сопротивлялся особо, стоял, потирая сломанную руку и морщась. Второй противник был серьёзнее, выше ростом и крупнее в комплекции. Они сошлись в драке, один – сильный и крепкий, второй – бесстрашный и упрямый. В какой-то момент Владу удалось свалить противника на землю, то тот потянул за собой Влада, и они, катаясь по земле, продолжали лупить друг друга кулаками. Парень навис над Владом, ухватил его за горло, пытаясь душить, обессилевший Влад тщетно пытался скинуть его с себя. И вдруг произошло непредвиденное – рослый парень ослабил руки и повалился навзничь. На лбу у него выступила кровь, но смешиваясь с чем-то вязким, становилась бледной, розовой. Влад поднялся, рядом стояла Милена и огорчённо произнесла:

– Он умер?

Влад заметил осколки бутылки, разлетевшиеся по земле, снова наклонился, нащупал пульс на шее парня и ответил:

– Такого легко не убьёшь. Чем ты его оглушила?

– Бутылка с маслом… – растерянно пояснила девушка, – Алина просила масло оливковое в стеклянной бутылке. Нет больше масла…

Влад рассмеялся, на его лице под глазом на скуле начинал опухать синяк. Он повернулся ко второму парню, сидящему на траве и безучастно наблюдавшему за дракой.

– Я видел его, – произнёс Влад, показывая на лежащего на земле мужчину, – Он охранник в магазине моей тёщи. Бывшей тёщи… Можете передать ей, что провели со мной воспитательную беседу. Много она вам заплатила? В следующий раз убить меня закажет?

– В следующий раз я не подвяжусь больше, – без всяких эмоций ответил парень.

Влад повернулся к Милене, они, не сговариваясь, вместе пошли по аллее. Уже подходя к улице, на которой жила Алина, девушка остановилась, осторожно дотронулась до кровоподтёков на лице Вадима, сочувственно произнесла:

– Больно…

В этот момент, ощущая прохладу и нежность её лёгких пальцев, Влад подумал о том, что не помнит, когда его в последний раз кто-то жалел, вот так вот по-матерински… Даже в детстве не помнил.

– Да нет, ничего, терпимо, – резко отозвался он.

– Надо обработать, чтобы не воспалилось, – заметила Милена, – Подождите, я у Алины перекись возьму.

– Нет, не надо, я сам, у меня тоже есть перекись. И вообще, как ты на аллее оказалась? Тебе же до дома идти совсем в другую сторону!

– Я их увидела. У одного глаза были страшные. Дьявол был в его глазах, – ответила девушка.

– И ты пошла за ними? Ничего лучше не придумала, Милена? – с упрёком произнёс Влад.

– Но если бы я не пришла, он бы придушил тебя, – взволнованно ответила она.

Влад вдруг опять рассмеялся.

– Как ты его… маслом… Надо же! Не ожидал от тебя такого, Милена! – хохотал он, хватаясь за рёбра, но сразу же поморщился от боли, – Чёрт, насмешила ты меня, а мне смеяться больно.

– Что, ребро сломал? – Милена с тревогой взглянула на парня и, к полной его неожиданности, задрала его футболку, оголив его грудь, где под ребром темнели кровоподтёки. Влад с замиранием сердца почувствовал, как её нежные прохладные пальчики едва уловимым лёгким, как крылья бабочек, прикосновениями ощупали его рёбра.

– Да целые рёбра, – поспешил он успокоить девушку, – Но ударил сильно, продохнуть больно.

– Как же вы завтра будете работать на съёмке? Вам нужен покой, – произнесла Милена, уже убрав руки с его груди, о чём Влад быстро пожалел. Нужно было бы немного постонать и поохать, тогда бы и Милена задержалась возле него подольше. Но девушка, удостоверившись, что с ним относительно всё в порядке, попрощалась:

– До свидания, возвращайтесь к себе, вам нужно отдохнуть, – и развернулась, пошла быстро к дому, где горел свет.

Влад, по совету Милены, всё же обработал ссадины на скуле перекисью и лёг в постель. Но спать не хотелось. Он лежал и представлял нежные пальчики Милены на своём теле. Эх, ради этого он готов каждый день получать под дых. А после видеть её сочувственный взгляд и чувствовать её прикосновения… Он чуть не задохнулся, когда она к нему прикоснулась. А если бы она так своими лёгкими нежными пальчиками ласкала его всего обнажённого… Влад почувствовал сильное напряжение в паху и сам на себя разозлился. Почемы все мысли о Милене так или иначе заканчиваются напряжением в паху? Как подросток несдержанный, а не двадцатипятилетний мужчина. Наверное, она ведьма. Иначе как объяснить, что она полностью завладела его рассудком и сделала одержимым? И что в ней такого? Не красавица, и совсем не в его вкусе. Он любил пышные девичьи формы, покатые бёдра и большую грудь. А у Милены грудь маленькая, ключицы выпирают. Ну что его может так возбуждать в ней? А ведь возбуждает, да ещё как! Да они даже толком и не разговаривали, только сегодня вот совсем немного. Но зато этот мимолётный разговор Влад прокручивал в памяти снова и снова. Ведьма, решил он, уже засыпая, белокурая ведьма. Во сне ему снилась Милена, неуловимая, в лёгком утреннем тумане она ускользала от него. Девушка – призрак. « Я всё равно тебя поймаю и приручу», – подумал он во сне.

В этот раз Влад скромничать не стал, а подъехал на машине к дому Алины и вошёл во двор. Пусть думают о нём, что хотят. Пусть даже считают, что он свихнулся, неважно. Важно только, чтобы Милена хоть парой фраз с ним обмолвилась, это было необходимо ему так остро, как наркоману доза.

Милена вешала бельё на верёвки, а рядом с ней стояла маленькая девочка и держала её за подол платья. Заметив Влада, Милена испуганно вздрогнула, а девочка, наоборот, улыбнулась ещё беззубым ртом и с любопытством смотрела на него.

– Добрый вечер, красавицы, – поприветствовал Влад и достал из кармана куртки небольшую, но яркую куклу.

– Мне? Мне? – оживилась девчушка.

– Тебе, лапушка, тебе, – парень засмеялся и потрепал девочку по макушке.

На крыльце показалась Алина.

– Влад, ты девку-то мне не балуй! – в шутку возмутилась она, – И так её Милена разбаловала, справу с ней нет. В дом заходи, я как раз чай вскипятила.

Милена застенчиво отвела глаза, отвернулась, разглаживая повешенное на верёвке детское одеяльце.

– Спасибо, Алина, за приглашение. Но я хотел Милену позвать прогуляться, ненадолго. Можно её забрать, сама с малышкой справишься?

– Справлюсь, – махнула рукой Алина, – Я же мать ей, как- никак. А ты иди, Мила, погуляй. Развеешься немного, иди, иди, – она говорила настойчиво, и Милена подчинилась её воле, пошла за Владом.

Возле калитки стояла машина – новая сверкающая серебристая тайота.

– Прокатимся? – предложил парень.

– Нет, – возразила Милена, – Не надо.

– Хорошо, – не стал возражать он, – Хочешь, пешком пройдёмся? Милена, давай до реки сходим.

Она кивнула. Влад, обрадованный удачей, пошёл рядом с девушкой, приноравливаясь к её шагам.

– Милена, прости меня за вчерашнее, – произнёс он.

– За вчерашнее? – удивилась она и взглянула с непониманием, – Но за что?

– Там… в магазине… Я был несдержан.

– Я и забыла, – простодушно ответила девушка, – Не извиняйтесь, не надо. Как вы себя чувствуете? Двигаться больно?

– Наклоняться немного больно, – сознался Влад, – Но ничего, заживёт как на собаке. Не первая драка, не привыкать. И за позавчерашнее извини, сам не понимаю, что нашло… Но такого больше не повторится, поверь, Милена.

– Я вам верю, – Милена ответила на его напряжённый взгляд детским наивным взглядом. Влад задохнулся. Вот так бы смотреть и смотреть на неё… Но и стыдно стало невыносимо. Он её чуть не силой тогда взял, а она вот так смотрит на него, как дитя…

– Тебя неправильно назвали, Милена. Тебя нужно было назвать Ангелина. Это имя тебе подходит больше, чем твоей племяннице, – сказал он первое, что подумал, и опять смутился, что ляпнул банальную глупость. Похоже, в присутствии этой девушки он и в самом деле начинает глупеть.

Милена улыбнулась и произнесла, даже не заметив его неловкого замечания:

– Вам тоже понравилась Ангелина. Я видела, понравилась. Она такая забавная, правда?

– Правда, – согласился Влад, – И ей повезло, что у неё такая няня.

Милена опять улыбнулась.

– Она слова говорит? А зубов ещё у неё нет? – Влад нащупал безопасную тему, которая к тому же была интересна девушке.

– У неё есть два зубика, но их не видно, – объяснила Милена.

Так, слушая про маленькую племянницу Милены, Влад наслаждался звучанием её голоса, её близостью, её улыбкой. А когда они подошли к берегу реки, где в предзакатный час купались с громкими криками мальчишки, Милена присела на бревно. Влад сел рядом, наблюдая за мальчишками, чтобы не смущать девушку своими откровенными взглядами.

– Милена, конечно, я старше тебя, но не надо называть меня на вы, – произнёс он, – Вы – это уважительная дистанция, а друзья обращаются друг к другу на ты. Будем друзьями?

Влад повернулся к ней, в его серых глазах появились лучики – чертята. Милена почувствовала, как в груди что-то сжало, не стало хватать воздуха.

– Друзья? – недоверчиво переспросила она, – У меня не было друзей, кроме Алины. Но она мне сестра.

– Я не хочу дистанции, – ответил Влад, – И мне тоже нужен друг, близкий человек. Я хочу, чтобы этим человеком стала ты, Милена.

– Друзья – это когда есть что-то общее, – произнесла задумчиво, с недоверием девушка, – А что общего есть у нас?

– Ну, наверное, что-то есть, если я чувствую в тебе потребность. Ты только правильно пойми, Милена. Я прошу не о том, что чуть ли не произошло позавчера…- Влад смущённо замолчал. Чёрт, почему он смущается с этой девушкой и правда как школьник какой? Он собрался и продолжил, – Я другого хочу. Больше чем это хочу…

Милена смотрела внимательно ему в глаза, и в её взгляде появилось понимание. Она кивнула, улыбнулась и решила помочь ему высказать его мысль:

– Считай, мы друзья. Друзья – это ведь ещё и те, кто поможет в трудную минуту? И когда тебе одиноко, придёт и выслушает, что у тебя на душе, ведь так?

– Так, – кивнул Влад, – Именно так. Этого я и хотел. Я хочу выслушать тебя, и хочу тебе рассказать…

– Ты хочешь что-то спросить? – догадалась Милена, – Можешь спросить. Только…

Девушка замолчала, смущённо отвела взгляд, поёжилась. Влад увидел или может, почувствовал вспышку боли в её глазах перед тем, как она успела отвернуться.

– Милена, скажи! – потребовал он, – Что значит это – только? Скажи мне всё, чтобы между нами не было непонимания.

– Хорошо, – Милена решительно повернулась, взглянула на него синим огнём отчаяния и произнесла, – Только ты не будешь стесняться того, что общаешься со слабоумной?

Влад почувствовал жар, который поднимался к его груди, голове, сознанию… Возмущение и злость охватили его сознание.

– Никогда, Милена, слышишь, никогда больше не повторяй этих глупостей!

– Но это так, – тихо, но упрямо ответила она.

– Нет, это не так.

– Так. В детстве я считала, что мама ушла из-за того, что я не такая, как все. Мне два годика было, а я ещё не разговаривала, вообще. До пяти лет почти не говорила. Потом только с бабушкой могла разговаривать и с Алиной. Учительница не дала меня в спецшколу определить, она была уверена, что я заговорю. К концу года только стала ей отвечать – да или нет.

– А я тоже в детстве считал, что мать из-за меня ушла, – неожиданно произнёс Влад то, что никому и никогда не говорил, но что мучило его на протяжении всего детства.

– Твоя мама тоже тебя бросила? – недоверчиво ахнула Милена и с сочувствием посмотрела на Влада, – Это не из-за тебя.

– Теперь-то, конечно, понимаю, что не из-за меня. А тогда… в шесть лет. Думал, что это я плохой, никудышный. Даже мать не захотела меня любить. Она уехала в город с другим мужчиной, потом подала на развод. Меня с отцом оставила. Но он быстро женился. И ребёнок у них появился быстро. Сначала я хотел подружиться с мачехой, пытался ей во всём угодить, а потом понял, что бесполезно и перестал пытаться. Меня никто не замечал, ни отец, ни мачеха. Вспоминали только, если дров надо наколоть или воды принести, да в огороде работать. Зато моего младшего брата любили. И показывали это. Помню, наблюдал, как мачеха подойдёт к Димке, поцелует его мимоходом, загривок ладошкой потреплет, а на меня даже не смотрела, как на пустое место. Сначала ревновал к Димке, а потом тоже перестал. С братом-то мы дружили. До недавнего времени… – Влад замолчал, не желая рассказывать дальше.

– А я маму не помню, – произнесла Милена, – А отец все её фотографии сжёг в печке. Он не любил её, поэтому и не переживал, когда она ушла. Даже, мне кажется, облегчение почувствовал. Но никого не привёл, он вообще к женщинам с презрением относится. Даже ко мне. А когда сердится, сравнивает меня с матерью и называет шалавой. Но потом отходит, говорит, прости, дочка, на тебя смотрю, а эту шельму вижу, так и убил бы. Мне иногда даже страшно, вот спутает он меня с ней, когда выпьет, и побьёт, как её бил …

Милена замолчала, потом встрепенулась и попросила:

– Не нужно об этом никому говорить… И мне не нужно было…

– Тогда и мне не нужно было рассказывать, – Влад осторожно взял тонкую девичью руку, но сжать не осмелился, так и держал осторожно, – Но я тебе доверил свои воспоминания. Видишь, Милена, у нас общие детские страхи. И тебя и меня бросили в детстве.

– А потом, твоя мама с тобой не пыталась встретиться?

– Нет. Как-то я разыскивал её в городе. Но по тому адресу, где она жила, мне сказали, что жильцы давно съехали. В детстве я часто думал – где ты, моя мамочка? Вдруг сейчас тебе холодно, больно, страшно? И представлял, что если найду её, то не буду на неё сердиться, ни в чём не упрекну.

– А сейчас? – Милена смотрела очень настороженно, полностью проникшись его переживаниями.

– Потом, в подростковом возрасте стал ненавидеть, презирать. И женщин всех на неё внешне похожих ненавидел. Потом прошло. Сейчас ничего не чувствую, если только равнодушие.

– Мне тоже хотелось увидеть мамочку. Но я всегда знала, что она не вернётся. Она когда с отцом жила, то боялась его. Его все боятся – и Алина, и тётя Мила, и даже бабушка Анжела старается не перечить. И я боюсь…

– Он грубо с тобой обращается? – напрямую спросил Влад то, что его беспокоило.

– Нет. Если его не сердить, то не грубо. Я привыкла уже, знаю, когда не надо под руку лезть, – и заметив огорчённый взгляд парня, улыбнулась, смущённо освободила свою руку из его руки и легко поднялась с бревна, – Извини… Влад, пора уже домой.

Сердце Влада кольнуло, непривычно сильно и остро – Милена впервые назвала его по имени. И как его имя необычно прозвучало, произнесённое её голосом – нежно, трепетно, интимно… Он быстро встал, стараясь унять биение неугомонного сердца, и последовал по берегу за тонкой ускользающей девушкой.

Какая она, любовь?

Больше Милена не вздрагивала испуганно при встречах в столовой и не избегала его. Наоборот, отвечала на его приветствие нежной улыбкой, от которой он сходил с ума. И принимала его подарки – шоколад, спелый персик, свежее пирожное из городской кондитерской, привезённое на заказ, и цветы… Цветы Влад дарил каждый день, полевые колокольчики, лесные саранки или садовые анютины глазки, а иногда привезённые из города нежные белые розы.

– Откуда у нас каждый день цветы? – как-то заметил Джавид, собираясь утром на работу. На глаза ему попался старый глиняный кувшин, в котором пламенели красные саранки.

– Я их сорвала, – беспечно ответила Милена.

– Ну-ка, глянь на меня, – Джавид приблизился к дочери и бесцеремонно взял её за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. И видя смятение Милены, сердито произнёс, – Ты не умеешь врать. И лучше не начинай. Кто их тебе дарит?

– Он мой друг… – тихо ответила девушка, чувствуя руку отца на своём подбородке. Джавид отстранил руку, но не отошёл.

– Друг, – усмехнулся он, – А знаешь, что надо твоему другу от тебя? Что они все хотят? Хотят залезть тебе под юбку. А потом смыться, как будто их и не было.

Джавид сел за стол. Милена продолжала стоять, не двигаясь.

– Но не все же такие… – робко возразила она.

– Все! – резко ответил Джавид.

– Но как же тогда создают семью, заводят детей…

– Ну, завести ребёнка тебе каждый твой хахаль не прочь помочь. Заделать его – минутное и приятное дело, особенно такой глупышке, как ты. А вот кто потом этого ребёнка будет до ума доводить? Я, твой отец и ты, мать – одиночка?

– Но неужели со мной нельзя по-серьёзному… – девушка сжала руки в отчаянии.

– Нельзя, – резко перебил отец, – Кому ты нужна такая блаженная? Нет, чтобы ноги тебе раздвинуть – желающих много найдётся, волю только им дай. Но ничего, доча, я не позволю. Никто не посмеет с моей дочерью как с куклой играть.

Милена заплакала, беззвучно и беспомощно. Она отвернулась, чтобы не сердить слезами отца. Но Джавид заметил и, довольный вызванной реакцией, постарался закрепить эффект:

– Твоя мать тоже, шалава, повелась на блажь. И что теперь у неё? Мне говорили, бросил её этот её муж гражданский. Она, может, и рада бы ко мне вернуться, да не посмеет. Если ты убежишь с мужиком, я тебя тоже назад не приму потом. Запомни. А прибежишь обязательно. Набалуется с тобой твой друг, как ты его называешь, и бросит тебя.

Милена выбежала из дома, не в силах больше слушать отца.

« И пусть, – упрямо думала Милена, наблюдая, как Влад о чём-то весело рассказывает Володьке Пермякому, и они вместе садятся за обеденный стол, – Пусть играет мной. Пусть я буду для него куклой. Зато пока он будет мной играть, я буду чувствовать себя живой, такой, как все. Хоть ненадолго, но буду…»

– Я смотрю, у тебя дело сдвинулось с мёртвой точки? – подмигнул Вовка приятелю, – Миленка-то больше не убегает от тебя. Поди, договорились с ней в тот вечер?

–Мы с Миленой нашли взаимопонимание, – уклончиво ответил Влад, – И давай не будем её обсуждать.

– Ну, ладно… – согласился Вовка, – Я смотрю, у вас всё серьёзно всё завертелось.

– Завертелось. И серьёзно, – ответил Влад.

– Ты бы её батьку поостерёгся.

– Я помню, ты уже предупреждал.

– Ну, смотри… – Вовка не досказал, стал есть борщ. Но Влад и сам знал, что предстоит ещё преодолеть ни одно серьёзное препятствие, чтобы удержать в своих руках девушку – призрак. Хотя почему – призрак? Она вполне реальна, осязаема и уже чуть приоткрыла ему свою душу. Она станет его женщиной, он почувствовал, что, наконец-то, нашёл то, к чему всегда неосознанно, но неотступно стремился, как стремится путник к свету домашнего очага.

Бабушка Анжела ещё с утра напекла пирогов с разными начинками – мясной, с картошкой, капустой, повидлом и с творогом. С творогом – самые вкусные, их Милена любила больше всего.

– Бабушка, почему ты меня раньше не позвала? Я бы к тебе рано утром прибежала, – спросила Милена, как только увидела гору пышных пирожков на столе.

– Ну, вот ещё! Буду я тебя в такую рань будить, – возразила Анжела, – Лучше поспи подольше. Ты же теперь работаешь. И так каждое утро рано встаёшь. Как тебе работа-то, внученька, нравится?

– Да нравится, нравится, – беспечно засмеялась Милена, купаясь в ласковом бабушкином взгляде, – Всё хорошо. Пообещали даже аванс на следующей неделе дать. Немного, конечно, но всё-таки свои деньги…

– Правильно, Миленочка, – одобрила Анжела, не сдержалась, подошла к внучке и прижала её белокурую головку к своей груди. Девушка обняла её, обвилась руками. Анжела улыбнулась, – Ласковая ты у нас, добрая.

– Бабушка, я завтра после обеда приду, полы помою, – предложила Милена, когда Анжела отстранилась и начала хлопотать у стола.

– Ты же работаешь без выходных.

– Так я не весь день работаю. Прихожу к пол девятому, пою посуду после завтрака, чищу овощи, потом ещё после обеда посуду мою и ухожу после двух. И прихожу после восьми помыть посуду и полы, и на следующий день ещё картошку чищу. А с полтретьего до восьми я свободна, вот приду и полы помою.

– Ну, коли так, то приди, – согласилась Анжела, – Рыбу-то мороженную приходится разделывать?

– Только раз в неделю, и то Таисия Петровна сама чистит. Ты не беспокойся, бабушка, я руки больше не морожу.

В это время в кухню вошёл Рустам. Он обрадовался, увидев внучку:

– Милочка, как хорошо, что пришла. Вот умница!

– Дедушка! – Милена порывисто устремилась к Рустаму и обняла его. Рустама всегда трогала детская непосредственность младшей внучки. Милена каждый раз так явно и искренне радовалась встречи с ним и Анжелой, как маленькое дитя. И Рустам не мог к этому привыкнуть. Обычно сдержанный в чувствах, с Миленой он позволял себе эмоциональность. Младшую внучку он любил по-особенному, не как Артёма и Айлин. Её он и баловал больше, и подарки ей покупал. Рустам знал, что он единственный, кто балует Милену, поэтому и баловал.

– Дедушка, милый, как же я соскучилась, – щебетала Милена, – Хорошо, то ты вернулся.

Рустам всё ещё работал по сменам и дома бывал не часто, и только Милена так порывисто с нежностью встречала его. После обеда, когда внучка, перемыв всю посуду, убежала на работу, Рустам вздохнул:

– Вот как она такая жить-то будет? Наивная, как дитё. Добрая и всем верит. Пропадёт же девчонка.

– Не пропадёт, – не согласилась Анжела, – Да, наивная, но чуткая. Она злые помыслы людей чувствует. Помнишь, как она на приезжих геологов только посмотрела и сразу определила, этот мужчина – ничего, работать с ним можно, а другой – зло в глазах, не доверяй ему, дедушка. Помнишь, Рустам? А потом так и оказалось, Павел порядочный, а Валера с гнилью в нутре. А ведь она даже не поговорила с ними, только в глаза взглянула, и все помыслы в них сразу прочитала.

– И всё равно, тревожно мне за неё, Анжела. В кого только она такая? Ведь мать с отцом у неё ушлые, своего не упустят.

– Не нам судить, – по-житейски мудро ответила Анжела, – Мне вот даже соседка Татьяна Павловна вчера сказала – говорит, мол, когда мне грустно, Анжела, я всегда твою внучку вспоминаю, девочку, как лучик светлую, вспоминаю, как она танцевала в клубе, ножкой как притопнет, как улыбнётся, и самой сразу радостнее на сердце делается.

– Да только у Джавида давно нет радости на сердце, очерствело оно, ничем его не затронешь, – с горечью произнёс Рустам.

Милена любила сидеть в ажурной деревянной беседке возле общежития артели. И каждый раз задумывалась о том, какой светлый душой был человек, который построил эту беседку. Ведь беседка на территории базы, вроде, как и не нужна вовсе. Люди сюда работать приехали, не на отдых. А так хорошо посидеть здесь в тени после душной кухни. В один из таких дней Влад вернулся с участка пораньше и застал девушку в беседке. Она сидела и увлечённо читала книгу. Прежде чем подойти к ней, Влад залюбовался её светлыми локонами, падающими на тонкую шейку, её нежным лицом. Он заметил, что глаза её печальны, а длинные тяжёлые ресницы подрагивают, готовясь смахнуть слёзы.

– Милена, вот ты где, – окликнул девушку Влад, – А я на кухню зашёл, тебя нет.

– До ужина ещё много времени, – ответила Милена, – Ты устал. Сегодня очень жарко.

– Да, тяжело на жаре, устал немного, – согласился парень и сел рядом, – А что ты читаешь, Милена? Мне показалось, книга тебя расстроила.

– Нет, не расстроила. Взволновала… Или да – расстроила, – согласилась девушка, закрыв книгу и показывая обложку Владу.

– Интересная? Не видел раньше такой книги.

– Очень. Мне Таисия Петровна дала прочитать. Говорила, что за две ночи прочитала, оторваться не могла и плакала даже.

– Надо же. Любовный роман, наверное? – предположил Влад.

– Не совсем. Но о любви, да. И мне больно об этом читать…

Влад с удивлением увидел настоящее страдание в глазах девушки.

– Милена, это всего лишь книга. Придуманная история, не нужно так близко брать к сердцу, – попытался он её успокоить.

– Нет! В том-то и дело, что не придуманная! Настоящая. И от этого так страшно и больно…

Теперь Влад заинтересовался по-настоящему, он спросил:

– А о чём она? Ну, кроме любви…

– О любви. И так о любви ещё никто не писал.

– Да ну, – возразил Влад, – Шекспир вот писал «Ромео и Джульетту».

– Я читала, и даже фильм видела. Но меня эта история не затронула.

– А какая история тебя затронула, Милена? – заинтригованный, Влад нетерпеливо ждал ответа, – Вот эта?

– Да. Она о том, как еврейский юноша и его возлюбленная были репрессированы, изгнаны с родины. Там же нечеловеческие условия были в сталинских лагерях… А они людьми остались. И так же по-прежнему любили друг друга. Когда он с ней познакомился, она была похожа на голливудскую актрису, невероятно красивая. А в ссыльном лагере… её волосы поседели, зубы от цинги выпали, от тяжелой работы суставы согнуло, а он её и тогда считал красивее всех. Его от голода качало, а он ей свою еду отдавал.

Влад серьёзно смотрел, внимательно слушал, а потом сказал:

– Как-то я тоже задал себе вопрос, а какая она – настоящая любовь? И есть ли она, или это красивый вымысел.

– И ты узнал ответ? – спросила Милена, посмотрев настороженно, напряжённо.

– Да, узнал.

– И какая она… любовь? – с замиранием сердца спросила Милена.

Влад резко встал, протянул девушке руку и решительно предложил:

– Пойдём со мной, Милена, и я тебе покажу и расскажу про настоящую любовь.

Девушка, помедлив, встала и взяла его протянутую руку. Влад привёл её в свой балок, открыл двери.

– Проходи, Милена. Здесь я живу. Чуть позже покажу тебе тут всё, а пока иди, присядь сюда, – Влад провёл девушку в комнатку, где он спал, и усадил на узкий диван, затем подошёл к полке, взял старый фотоальбом в потёртой кожаной обложке, открыл его и протянул Милене.

Девушка взяла альбом и увидела чёрно-белую уже поблекшую от времени фотографию. На ней были запечатлены молодой мужчина и такая же, даже чуть моложе, девушка. Мужчина сидел на стуле, а женщина стояла рядом и её рука лежала на плече мужчины. Так модно было позировать в начале прошлого двадцатого века. На мужчине был костюм-тройка, а женщина одета в тёмное платье с мелким белым горошком, туфельки с ремешком фасона «Мери Джейн», белые носочки, а на голове аккуратно прибранные волосы и белый беретик чуть набок.

– Двадцатые годы… – поняла Милена.

– Начало тридцатых, – поправил Влад, – Это моя прабабушка и мой прадедушка совсем молодые.

Мужчина и женщина на фотографии смотрели в объектив, а не друг на друга, но было совершенно очевидно, что они – одно целое. Даже сквозь время на выцветшем листке чувствовалась их сильная энергетика. Такая энергетика исходит только от людей, между которыми очень тесная и крепкая эмоциональная связь. Милена знала, что Влад скажет ей про них – о том, что они любили друг друга. Но это было очевидно и без слов.

– Совсем молодые, бабушка родилась в шестнадцатом году, а дед чуть раньше, в четырнадцатом, – начал рассказывать Влад, – Они в Псковской области жили. Как тогда женили? Родители сватали, в церкви венчали, и на всю жизнь… – Влад осёкся, вспомнив недавний развод с теперь уже бывшей женой.

Мила смотрела влажными блестящими глазами жадно, впитывала в себя каждое его слово, и он продолжил:

– Мне ещё бабушка рассказывала про то, как её маму в девичестве сватали. Но она разборчивой была очень, даже художник её портрет писал и влюбился, тоже сватался. Всем отказывала капризная красавица. Пока отец сам не сосватал ей парня. Любушка упрямилась, а когда сваты в дом должны прийти были, привязала свою ногу к ножке кровати крепко, чтобы не увели её… А как только жених Фёдор зашёл, и она на него посмотрела, так и пропала. Высокий, плечистый, могучий, а глаза светлые, добрые. Улыбнулся он ей и спросил, кто же её, бедняжку, к кровати привязал.

Мила рассмеялась, звонко, радостно, как ребёнок.

– А дальше что было? – нетерпеливо торопила она рассказчика.

– А дальше… Отвязал он её от кровати и домой к себе увёл. И больше ни на каких других девушек не смотрел, даже на тех, что красивее и бойчее. И зажили они вместе. Не знатного рода были. Но жили в достатке. Фёдор то ли мельницу держал, то ли кузницу. И детишки появились. Только в тридцать седьмом всё забрали, раскулачили и сюда сослали. В деревянный вагон посадили, в котором скот возили, разрешили взять только то, что на себе было. В пути один из ребятишек, самый маленький умер. Дед мой уже здесь родился. Фёдор и на новом месте сумел семье достаток обеспечить. На золотом прииске работал. Там золото можно было на продукты и деньги менять. Но это если удавалось намыть золота, а если нет, но ничего и не получали…Уже после, когда времена спокойнее стали и жили более обеспеченно Любушка вспоминала, что двадцатые и тридцатые годы были лучшими в из жизни. И это не смотря на голод, репрессии, войну! А когда Фёдор Иванович умер от сердечного приступа, Любушка на кровать легла и тоже жить не хотела. Только внучка маленькая её к жизни вернула. Но своего Феденьку только на год пережила, за ним ушла. Каждую ночь он ей снился, и она всё просила – забери меня с собой! А он ей – нет, Любушка, нет! Но, видать, всё-таки упросила…

Влад замолчал, а Милена задумчиво перелистнула страницу альбома. И на следующих снимках встречались Любушка и Фёдор. Даже в общих коллективных фотографиях, где Люба и Фёдор всегда стояли вместе. И лицо Любы отличалось от грубоватых лиц других женщин мягким внутренним светом, оно было как бы одухотворённым. А вот и снимок, где Люба одна. И сразу же заметен поникший взгляд, и красота как будто поблекла. Не могла эта женщина существовать отдельно от любимого мужчины.

– Это понятно без слов… – тихо произнесла Милена, вглядываясь в фотографию, – Никакие слова не смогут передать всю силу любви…

– Я им завидую, – вдруг неожиданно произнёс Влад, – Как только услышал эту историю в детстве, то решил, что только так, не иначе… Но не распознал свою женщину, когда увидел в первый раз. Да и трудно мне было распознать её, когда ей было всего шесть лет, и у неё были разодраны в кровь коленки.

Милена вздрогнула, замерла напряжённо.

– Помнишь, Милена, нашу первую встречу? – спросил Влад, пристально смотря в её глаза. Она кивнула, ответила:

– Помню. Ты был единственным мальчишкой, который ни дразнил меня.

– А потом помнишь, когда меня пацаны побили, портфель с лестницы скинули, и ты мои карандаши по полу собирала?

– Помню, – спокойно отозвалась Милена, – Я всё помню. Когда ваш класс сдавал экзамен, я приходила в школу, прокрадывалась так, чтобы меня никто не видел, и наблюдала за тобой. Ты был в белой рубашке и очень волновался. Но меня ты не видел, я пряталась всякий раз, когда ты оборачивался в мою сторону. А потом ты уехал…

– Милена, ты моя… – Влад запнулся, но справился с волнением, продолжил, – Ты моя женщина. Плоть и кровь моя, и без тебя во мне нет силы. Жажды жизни нет, понимаешь?

– Понимаю… – Милена склонилась над альбомом, её белокурые волосы закрыли её зардевшееся лицо, – Не говори мне ничего, Влад, я тебя чувствую…

– Что ты чувствуешь, Милена? – в тревоге спросил он.

Милена подняла глаза и ответила:

– Что ты меня не обманываешь… Но мне нужно уже уходить, – Милена бережно закрыла старый альбом и передала его в руки Владу.

– Но ты же ещё придёшь ко мне, Милена? Просто придёшь, я не буду переходить черту дружбы, – он волновался, он не хотел, чтобы она исчезала.

– Приду. Завтра, – пообещала Милена и вышла из его жилища.

На следующий день она сдержала слово и снова пришла к нему. Влад ждал, пока девушка закончит свой рабочий день, и когда она выходила из столовой, встретил её. Милена согласилась зайти к нему, но не больше, чем на час. Было девять часов вечера, а в десять ей уже надо было вернуться домой. В этот раз она осмотрела жилище Влада не спеша и с интересом, провела пальчиком по пыльным чуть выцветшим папкам на полке, взяла со стола карту.

– А что это? – с любопытством спросила, разглядывая условные обозначения возвышенностей и речек. Кое-где места были обозначены точками.

– Не узнаешь, Милена? – улыбнулся Влад, – Это же наша река, а вот ручей и мост. А точками обозначены места, где наши драги стоят. Это секретная карта, её нельзя с территории базы выносить.

– Значит, её и мне показывать нельзя? – ахнула девушка.

– Тебе можно, – опять улыбнулся парень, разглядывая, как лучи заходящего солнца золотят невесомые пряди белокурых волос. Вот Милена взяла одну прядь тонкими пальчиками, убрала её за ушко. И вмиг солнечный свет сделал розовое ушко прозрачным. Неудержимо захотелось прикоснуться губами к этому ушку, запустить пальцы в эти невесомые золотистые пряди. Он глубоко вдохнул и отошёл от девушки. А она, не замечая его смятения, положила карту обратно на стол.

– Сейчас кофе пить будем, – предложил Влад и начал накрывать на стол. Милена подошла, встала рядом и заинтересованно стала рассматривать кружки на верхней полочке над столиком, приспособленным для того, чтобы за ним пить кофе или чай.

– Это всё кружки из под кофе, – объяснил Влад, – Продают такие, в которых кофе насыпано. Вот их сколько насобиралось. Вот это кружка Петракова, а та – Степаныча. Иногда заглядывают, и каждый из своей кружки пьёт.

– Ой, а с какой кружки буду пить я? – спохватилась Милена.

– Да, теперь и тебе нужно кружку завести, – согласился Влад, – А пока можешь выбрать какую хочешь.

Милена немного постояла, выбирая, какая кружка ей приглянётся. Наконец, взяла одну, стоящую ближе к краю.

– Из этой можно? – неуверенно спросила она. Влад довольно улыбнулся и кивнул:

– Да это же моя кружка. Очень хорошо, что ты именно её выбрала, – и дерзко посмотрев девушке в глаза, пояснил, – Мне потом будет особенно приятно пить из неё, после того, как к ней прикасалась ты, синеглазка.

Девушка зарделась от смущения, присела на стул, отвела взгляд.

– Ты как любишь, Милена, с молоком? Сахар? У меня и сливки есть.

– С молоком, но без сахара, – ответила Милена.

Влад приготовил кофейный напиток, добавил в кружку Милены сливок. На столе в чашке лежала кисть черного винограда, на другой тарелке сыр и хлеб, а ещё горсть конфет – мармелад в шоколаде. Девушка поняла, что Влад готовился к её приходу, что лакомства он принёс специально для неё.

– А можно подождать пока кофе остынет? – спросила Милена, – Я люблю, когда кофе чуть тёплый, он тогда вкуснее. У горячего вкуса нет.

– Да? – удивился Влад, – Никогда не замечал. Тогда я тоже подожду, пока кофе остынет, – он с хитринкой посмотрел на девушку, затем встал со стула, подошёл к ней и присел на корточки напротив неё. Теперь их взгляды были вровень, друг напротив друга.

– Давай поиграем в одну игру, – предложил Влад.

– Как дети? – засмеялась девушка.

– Как дети. Это игра в желания. Только одно условие – говорить нужно только правду.

– Хорошо, я согласно, – согласилась Милена заинтриговано, – А что нужно делать?

– Ничего трудного, синеглазка. Мы будем рассказывать о своих желаниях друг другу. По очереди.

– А о каких желаниях? – уточнила с замиранием сердца девушка.

– О любых. Ну, вот давай я первый начну, согласна?

Милена кивнула в ответ, и Влад начал:

– Есть одно такое глупое желание… из детства. Хочу прокатиться в санях, и чтобы они были запряжены лошадьми. И мчались быстро, быстро. Именно в санях, не в телеге, – улыбнулся парень, уточняя, – В телеге трясёт сильно. В детстве как-то раз сосед посадил меня в сани, которые везла лошадь, и разрешил ехать через весь посёлок вместе с ним. Так здорово было, не передать словами.

Милена рассмеялась.

– Теперь ты, синеглазка. Твоя очередь рассказывать, – произнёс Влад настойчиво.

– Ладно, сейчас… – девушка задумчиво сосредоточилась, – Я хочу увидеть дельфинов. Теперь твоё желание, Влад.

Влад накрыл ладонью её ладошку.

– А я хочу открыть ещё одно месторождение золота и назвать его твоим именем, – серьёзно произнёс он.

Милина опять смутилась, вспыхнула.

– А как ты назвал то месторождение, которое недавно открыл?

– Беличье или Бельчатник, – засмеялся Влад, – Но я же не знал тогда, что встречу тебя, синеглазка.

– Ты обязательно откроешь ещё участки, – уверенно произнесла девушка.

– Я надеюсь, – кивнул Влад, – а теперь твоё желание.

– Я хочу погулять на свадьбе, – неожиданно произнесла Милена и поспешно уточнила, смутившись, – Нет, не на своей, вообще на свадьбе, и чтобы весело было – с торжественной регистрацией в городе, с гуляньем в деревне. Я ни разу не была на свадьбе, только на похоронах. На них я каждый год бываю. В этом году весной тоже была.

– Милена… – ахнул от неожиданности Влад, – Но зачем?

– Не знаю, так принято… И бабушка меня с собой всегда зовёт. Алина не любит на кладбище ходить. Бабушка меня просит на могилках прибираться, где её свёкор дед Азиз похоронен и мама дедушки Джавида.

– А твоя сестра, разве у неё такой свадьбы с гуляньем не было? – сменил тему похорон Влад.

– Нет, она уже беременной была, ей тяжело было свадьбу устраивать, даже платье подобрать не могла под свой размер. Теперь твоя очередь рассказывать.

– А да… – встрепенулся, выходя из задумчивости Влад, – Новый год хочу необычно отметить, не как всегда, а по-особенному. Раньше за посёлком, где футбольное поле было, наряжали большую ель. И мы в новогоднюю ночь мальчишками ходили туда, ещё с горки катались…

– А я помню! – кивнула радостно девушка, – Помню эту большую ёлку и мальчишек тоже помню. Но я тогда ещё совсем маленькой была, очень-очень…

– А масленицу не помнишь? – спросил Влад, – Тоже на том поле чучело наряжали огромное, потом жгли его, и на столб за подарком карабкались, падали… И на лошадях в санях там тоже катались по полю.

– Да, вспомнила! – оживилась девушка ещё больше, – Надо же! А я, кажется, совсем забыла об этом.

– А я вот помню. Да я и старше тебя был. Ну всё, пора кофе пить, синеглазка. Он уже остыл.

Пока пили остывший, но вкусный кофе заговорили о столовой, Влад спросил девушку, как ей работается, и она ответила, что хорошо.

– Не сильно устаёшь? – спросил он.

– Устаю… немного, – смущённо ответила Милена и повела плечиками. Влад смотрел на очень тонкие, почти детские запястья девушки и думал о том, что ей непросто справляться с работой. Милена как будто прочитала его мысли, продолжила, – Но это ничего. Я не приспособлена для работы, бестолковая.

– Милена, не говори так, – сердито отдёрнул её Влад, – Женщина не создана для тяжелой работы.

– А я – ни для какой, – с грустью ответила девушка, – Поступить никуда не смогла, и выучиться тоже. А в столовой, хоть и устаю к концу дня, но там лучше, чем в магазине.

– В магазине? – удивился Влад.

– Да, зимой я там работала на фасовке, пока продавщица тётя Надя в больнице лежала. Больше месяца работала, как раз перед Новым годом. И груз тогда очень большой привезли, заморозки целые ящики во всю стену и до потолка. Я весь день рыбу фасовала, отдирала её от мёрзлых плит… А хозяин торопил, не давал рыбе оттаять, заставлял мёрзлую фасовать, чтобы весу было больше. Вечером с работы пришла, руки болят, я плачу. А бабушка рукавицы заставила надеть из собачьей шерсти. Так в них всю ночь и проспала. Потом мне всё казалось, что от меня рыбой пахнет. Хотя не пахло, я одежду сразу же постирала. И навагу с тех пор есть не могу, смотреть даже. А на следующий день свиные рёбрышки фасовала, но они хоть подтаять за ночь успели. Потом долго запах чудился, такой сладкий, с кровью… А когда заморозка, наконец-то, кончилась, фасовать легче стало – сахар, крупы, сигареты. Бестолковая я, не умею работать.

Влад внимательно слушал, а когда хотел что-то сказать, зазвонил телефон в сумочке Милены. Девушка испуганно вздрогнула:

– Ой, это отец меня потерял. Уже одиннадцатый час! – затем взяла телефон, ответила, – Да, уже иду. Задержалась немного, сейчас, сейчас дома буду.

А затем вскочила, испуганно приглаживая волосы, засуетилась. Влад, несмотря на возражения, проводил девушку. Но дальше забора базы она ему идти не позволила.

– Я сама. Отец может выйти встречать меня. Не надо, чтобы он увидел, – испуганно лепетала она, быстро побежала по тропинке. Влад смотрел вслед, затем всё-таки пошёл за ней, но так, чтобы она не заметила его. Возле поворота её действительно ждал отец. Влад видел, как грубо он схватил девушку за плечо, что-то сказал, а затем резко отпустил её. Она пошла следом за ним, чуть поодаль, словно опасаясь. А может и опасалась, подумал Влад, вон, как испугалась, бедная девочка.

Как только они зашли в дом, Джавид прислонил дочку к стене и принюхался к запаху её волос. От девушки не пахло ни спиртным, ни дымом сигарет, ни мужским одеколоном. Ничего не указывало на то, что она была в обществе мужчины. Но Джавид чувствовал, что она была с мужчиной! Интуитивно, звериным чутьём чувствовал. Он посмотрел на её губы. Они не опухли от поцелуев.

– Где была так долго? – спросил он, глядя ей в глаза.

– В столовой… – пролепетала Милена, – Таисия Петровна задержала.

– А если я у неё завтра спрошу? Она подтвердит твою ложь? – усмехнулся Джавид и повысил голос, – Говори, где была?

Милена поёжилась, но промолчала.

– Можешь не отвечать, так всё понятно. Иди в свою комнату и ложись спать. Завтра чтобы в девять вечера уже была дома.

Девушка испугано метнулась в свою комнату. Джавид стоял, смотрел на закрывшуюся за ней дверь и думал о том, что уже пора что-то сделать, чтобы прекратить встречи дочери с маркшейдером.

Я без тебя не жила…

Утром в начале седьмого в дверь балка постучались. Влад, уже одетый и успевший побриться, открыл дверь. На пороге в лучах восходящего солнца стояла Милена с пакетом в руках.

– С добрым утром. Вот, только сейчас испекла. Давай чай пить, – весело произнесла она.

Влад взял пакет из её рук, чувствуя громкие удары своего сердца. Радость, огромная радость и детский восторг охватили его при виде белокурой девушки.

– С добрым утром, синеглазка, – улыбнулся он, – Не ожидал, что ты сама придёшь, да ещё так рано. Проходи, моя милая гостья.

– Вот решила забежать с утра. Вечером уже не смогу. Отец велел после девяти уже дома быть. А ты на участок рано уезжаешь, на завтрак не успеешь. Не голодному же тебе там быть до обеда, – щебетала девушка, помогая накрывать на стол, – Вот круассанов с утра испекла. Попробуй. Я и вчера тесто на булочки сама ставила. Понравилась тебе моя выпечка вчера? За ужином?

– Понравилась, – смеялся Влад, разливая чай с кружки, – Вот не ожидал с утра такого везения – завтрака с тобой, синеглазка.

После чая пришлось быстро собираться, Милене в столовую, а Владу на машину, идущую на прииск. Так, урывками, им удавалось встречаться днём. Иногда Милена забегала перед утренней сменой, и Влад ждал её. Иногда после обеда Влад приезжал раньше. Как-то Влад попросил Милену отпроситься после обеда у Петровны.

– Ты же работала весь день за неё. Теперь пусть она тебя на вечер отпустит. Съездим в город после обеда. Я как раз в два часа со съёмки вернусь, – предложил Влад.

Что они будут делать в городе, Милена спрашивать не стала. Она обрадовалась возможности побыть с Владом. А в городе они пошли в кинотеатр. Правда, днём показывали только детские фильмы. Но Влад захотел пойти на детский фильм. Они купили билеты на американский фильм «История дельфина», смотрели с удовольствием. Влад видел, как переживает, расстраивается или радуется Милена, прямо как ребёнок – искренне, по-живому, и самому становилось интереснее смотреть фильм. Потом они сидели в кафе и ели пирожные, долго гуляли по набережной. У лестницы, которая спускалась к воде, стоял музыкант, пожилой мужчина, играл на гармони и пел. Он пел старую песню:

Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду.

Мы на плечи взвалили и войну и нужду.

Полыхает гражданская война, от темна до темна,

Много в поле тропинок, только правда одна.

Милена села на лавочку недалеко от уличного музыканта и стала слушать. Она слушала долго, внимательно, зачаровано. Влад терпеливо ждал, присев рядом. Он видел, как девушка полностью захвачена музыкой. А когда музыкант сделал небольшой перерыв, Милена подошла к нему и положила сторублёвую купюру в коробочку, куда прохожие бросали мелочь музыканту.

– Спасибо, дочка, – искренне поблагодарил мужчина, обрадовавшись щедрости красивой девушки, – Счастья тебе, синеглазая.

– Это вам спасибо, – смущённо улыбнулась Милена, отходя от музыканта.

Влад мягко напомнил, что пора возвращаться. Милена с неохотой покинула набережную площадь.

– Мне так понравилась его музыка, – сказала она, когда они сели в машину, серебристую тайоту Влада.

– Ты любишь музыку? – спросил Влад, включая мотор.

– Нет, я редко её слушаю. Мне нравится, как играют уличные музыканты, у них такая живая музыка…- смущённо призналась Милена.

– Тогда мы ещё приедем сюда специально, чтобы их послушать, – засмеялся Влад.

Джавид поговорил со своим бывшим начальником Петром Фёдоровичем, убедил его, что лучше будет отослать Влада Горина на самый дальний участок. Фёдорович его послушал, долго тянуть не стал и распорядился уже на следующий день отправить маркшейдера на Хайлагу, самый дальний участок, где не было сотовой связи, а машина приезжала только раз в две недели. Успокоенный тем, что устранил препятствие, Джавид уехал на смену.

Милена уже засыпала, как в окно кто-то легонько постучал. Девушка вздрогнула, поднялась с постели и подошла к окну. Ночным гостем оказался Влад. Она осторожно распахнула раму.

– Что случилось, Влад? – испуганно прошептала она, и сердце её сжалось от нехорошего предчувствия.

Влад ловко перелез через окно в комнату, снял с себя тёмную штормовку.

– Я уезжаю, Милена, завтра. То есть уже сегодня в пять утра. На Хайлагу, до конца сезона. Только сегодня после ужина узнал.

Девушка ахнула.

– Но как же… – она не договорила. И так стало всё понятно.

Влад прижал к себе Милену, погладил её по волосам.

– Знаю, что ты одна сегодня. Да если бы и не одна была, всё равно бы пришёл проститься, моя синеглазка, – говорил он ей тихо, в самое ушко. Милена прижалась к его груди крепко, закрыла глаза, отчаянно пытаясь удержать его.

– Милена, можно тебя поцеловать? – внезапно дерзко спросил он, – Мы же долго теперь не увидимся, до самой осени, до конца октября или даже дольше.

Милена считала про себя: « Август, сентябрь, октябрь… возможно, ноябрь…» и тоска разрывала её душу.

– Так можно, Милена? – услышала она его голос как сквозь туман.

– Да, – прошептала она и приподняла голову навстречу его губам. Губы оказались горячие, жадные, они накрыли её рот и требовательно стали пробовать её губы на вкус. Милена замерла, закрыла глаза и даже когда его губы отстранились от её губ, продолжала неподвижно стоять.

– Я не смогу тебе звонить, Милена, – говорил он чуть хрипло и приглушённо, – Но это не будет значить, что я о тебе забыл, синеглазка. Я каждый день тебя буду вспоминать, просто три месяца мы ничего не будем знать друг о друге. Но я вернусь осенью. Ты же будешь ждать меня, да, Милена?

Она кивнула, но в глазах предательски защипало. Влад почувствовал, что она сейчас расплачется и начал гладить её волосы, покрывать поцелуями лицо. Постепенно поцелуи становились всё жарче, а ласки откровеннее. Милена податливо изгибалась навстречу движениям его рук, доверчиво прижималась к его напряжённому телу.

– Синеглазка, ты… моя? – его хриплый голос дрожал от возбуждения.

– Да, – услышал он в ответ тихое девичье согласие и начал действовать увереннее.

Милена не сопротивлялась, когда его горячие шершавые ладони спустили вниз бретельки её ночной рубашки, затем провели вниз вдоль всего её тела, освобождая от тонкой ткани. Ещё секунда, и девушка стояла перед ним обнажённая. Её тонкая фигура белела в темноте, Влад залюбовался, перед тем, как раздеться самому. Он усадил обнажённую девушку на стул, широко раздвинул её ноги ладонями и жадно прислонился к нежной коже. Милена трепетала, но доверчиво подчинялась каждому его движению. Она чуть не задохнулась от стыда и наслаждения, когда его губы начали целовать её там… Она дёрнулась, протестуя, но руки мужчины осторожно, но крепко удержали её ноги. Милена изгибалась на жёстком стуле, не в силах вытерпеть интенсивности новых ощущений.

– Ты чувственная, синеглазка. Нам вместе хорошо будет… – всё так же хриплым низким голосом произнёс Влад. Девушка посмотрела на него с мольбою. Но о чём она его молила, она сама не понимала. Спазм, болезненный и мучительный охватил низ её живота, и хотелось чего-то… чего Милена ещё не знала.

Влад осторожно поднял девушку со стула, уложил на кровать. Милена испуганно изумилась тому, какие перемены происходят с её девичьим телом, никогда не знавшим ласку мужчины. Между ног пульсировало, жгло влагой. Милена откинулась назад, прогибаясь, её груди в его руках набухли и побаливали. Девушке начало казаться, что вся она набухла, выделяет соки и чувствует судорожную тяжесть. Сколько длилась эта чувственная пытка, девушка не знала. И когда она, сама для себя неожиданно, задрожала в его руках и забилась в судорогах, Влад не ослабил поглаживаний, и сладостная истома от этого была ещё резче, ощутимей. Милена застонала, низко и гортанно, как будто от сильной боли. Но не боль, а невиданное ранее наслаждение, заставляло её корчиться в судорогах в сильных руках мужчины.

– Синеглазка моя… – прошептал он нежно, – Нравится принадлежать мне? Только мне одному?

Девушка всхлипнула, прошептала сбивчиво:

– Да…

–А теперь я возьму тебя по-настоящему. В первый раз это всегда больно, девочка моя. Тебе придётся потерпеть немного. И не бойся, так больно только в первый раз. Готова, синеглазка?

Голос мужчины околдовывал, окутывал. Она готова была терпеть всё в его руках, даже боль. Он осторожно уложил её на спину, широко раздвинул ноги и медленно стал входить в неё. Вдруг девушка почувствовала, как что-то твёрдое разрывает её внутри.

– Тихо, тихо, синеглазка, – услышала она его шепот, – Нужно потерпеть, моя хорошая, иначе никак. Расслабься, я тебя прошу.

Она послушно расслабилась, но боль не перестала. От каждого глубокого проникновения внутри неё низ живота очень болезненно и неприятно тянуло. Когда же это кончится, думала Милена, стараясь не заплакать.

–Хорошо, моя девочка, хорошо, – хвалил он, – Немного ещё потерпи.

Он резко дёрнулся, движения его стали частыми, быстрыми, сильными и очень болезненными. Милена заплакала от обиды, но мужчина, казалось, этого не замечал. Его лицо стало напряжённым, дыхание частым и тяжёлым. Он с силой сжал ладонь девушки своей ладонью, так что больно стало и её пальцам. И вмиг тело его расслабилось, внутрь её лона брызнула горячая обильная струя. Влад осторожно отстранился, выпустил её пальчики из своей руки, лёг рядом на спину и закрыл глаза. Его грудь была горячая и влажная, тяжело вздымалась. Милена лежала и тихонько плакала. Влад опомнился, приподнялся и нежно обнял, прижал девушку к себе:

– Любимая моя, девочка моя, не надо, сейчас всё пройдёт, – уговаривал он, осторожно поглаживал широкой ладонью низ её живота, целовал в ушко. Боль начала утихать. Девушка перестала плакать.

– Очень больно было? – сочувственно спросил он, – Но ты, умница моя, терпела. В следующий раз так не будет. Обещаю тебе, синеглазка. Тебе тоже будет очень хорошо, как и мне.

Милена прижалась к его груди. Она была готова терпеть боль каждый раз, когда он будет обладать ею, лишь бы только быть рядом с ним. До утра она лежала в его руках, сильных и горячих. Иногда начинала дремать, но спала чутко, боясь во сне перестать чувствовать его близость. На рассвете он осторожно высвободил её из своих рук, стал одеваться. Милене сразу стало холодно и одиноко, она попыталась подняться, но Влад уложил её обратно в постель и сказал:

– Отдыхай, ещё очень рано, полпятого, поспи ещё часа три, синеглазка. Меня провожать не надо.

– Хорошо, я только двери открою, – послушно согласилась Милена.

Она накинула на себя ночную рубашку и вышла вместе с Владом к двери. Он поцеловал её нежно, погладил светлые локоны.

– Сегодня ты стала женщиной. Моей женщиной, только моей, – произнёс он, – Скажи, что будешь меня ждать, синеглазка.

– Буду, – ответила она, чувствуя, как от движений низ живота начинает тянуть, напоминая ей о том, что она принадлежит этому мужчине.

Влад вышел во двор. Стоял туман, ничего не было видно даже вблизи.

– Я люблю тебя, синеглазка, – сказал он уже у калитки. Плотный слой белого, как молоко, тумана встал стеной между ними.

« Хайлага…» – произнесла про себя Милена. Звучит зловеще, как ссылка. Девушка вернулась в свою комнатку, но спать больше не хотелось. Она не могла представить, как ляжет в пустую и холодную постель, где больше нет Влада. Лучше уже заправить постель, одеться, причесаться и что-нибудь приготовить на завтрак. Девушка откинула край одеяла и заметила на белоснежной простыне два маленьких пятнышка крови. Её крови. Быстрее, быстрее нужно перестелить постель и постирать, чтобы не заметил отец. Девушка знала, что иногда он заходит в её комнатку, проверяет её вещи и даже рассматривает постель и содержимое бельевого шкафа. Он всегда знает, когда у дочки начинаются месячные, потому что даже её грязное бельё проверяет. Милене вспомнилось вдруг, как один раз он застал её надевающей чулки на кухне. Тогда он восхитился её ногами, сказал, какие у неё стройные ножки. Больше Милена такой беспечности себе не позволяла и всегда надевала чулки только в своей комнатке, плотно прикрыв дверь.

Милена поморщилась, когда нагнулась, чтобы перестелить простынь. Между ног непривычно саднило, заставляя вспоминать о том, что она пережила этой ночью. Этой ночью… Она стыдливо закрыла глаза. Когда Влад неожиданно стал преследовать её и завалил в стог сена, тогда она чувствовала только страх и больше ничего. Она и подумать не могла, что через какой-то месяц сама разрешит этому парню делать с ней всё, что он захочет… постыдно делать, заставить извиваться от похоти и стонать от наслаждения. Утром при свете дня девушке стало неловко за своё поведение, что он о ней теперь подумает… Но уже к обеду Милену охватила такая тоска, что стыд отступил. Не было Влада рядом, теперь никто не подойдёт к ней перед обедом, не спросит шутливо «Как дела, синеглазка? » и подарит букет цветов… Не нужно тайком и украдкой выбирать минуты, чтобы посидеть с ним в беседке или выпить кофе в его балке, ставшим девушке таким родным. Так прошло несколько дней. То, что с девушкой происходит что-то неладное, заметили Алина и бабушка Анжела, и даже тётя Мила.

– Миленочка, дочка, что-то случилось? – как-то вечером не выдержала Мила и спросила напрямую, – Это из-за того парня, да? Сына Славки Горина?

Девушка кивнула, обманывать она не умела. Но и рассказывать всё как есть, тоже не хотела.

– Ничего, я привыкну. Он уехал. Но я привыкну, – произнесла Милена.

Мила взяла девушку за руку, усадила рядом на диван и осторожно всё выведала, заставила рассказать.

– Парни все считают, что со мной нельзя серьёзно. Только подшутить или подразнить можно, – говорила Милена, – А Влад относится ко мне совсем не так, а по-нормальному. Как будто я тоже нормальная.

– Боже мой, девочка, что ты говоришь такое! – возмутилась Мила, – Почему это к тебе нельзя относиться по-нормальному?! Какие глупости ты повторяешь. С чьих слов ты сейчас мне всё это говоришь?

– Отец всегда так говорит… – тихо пролепетала девушка.

– Отец совсем тебя затюкал. Да не слушай ты его, Милена! Нельзя же так! – Мила не могла успокоиться.

– Он не захочет, чтобы мы продолжали отношения. Это по его просьбе Влада отправили на Хайлагу.

– Я сама поговорю с твоим отцом, – решительно произнесла Мила.

И действительно, как только Джавид вернулся со смены, Мила пришла к нему. Мужчина сидел за столом и брился, когда она переступила порог кухни. Он решил, что это ему привиделось. Глазам своим не поверил. Ведь столько лет ни его брат, ни его жена не разговаривали с ним.

– Джавид, добрый день, – произнесла Мила, – Можно пройти?

– Да, да, конечно, присаживайся, – Джавид начал суетиться, стирать с лица пену кухонным полотенцем, – Что-то случилось? Просто так же никто из вас не придёт.

– Я хочу с тобой поговорить насчёт Милены, – сказала напрямую Мила.

– Ах, это… – разочарованно протянул Джавид.

Милена в это время была дома, тихо сидела в комнатке и зашивала рубашку отца. Она тревожно прислушивалась к разговору.

– Джавид, зачем ты так со своей дочерью? Неужели ты не замечаешь, как ей плохо?

– У неё всё хорошо, ты зря беспокоилась, Мила, – холодно ответил мужчина.

– У них серьёзно с сыном Славы Горина. Зачем ты запрещаешь ей с ним встречаться? Держишь её постоянно дома, даже к Алине перестал пускать, – говорила Мила, стараясь быть услышанной Джавидом.

– С моей дочерью всё в порядке, Мила. Смотри лучше за своей дочкой. Вместо того, чтобы сидеть дома и кормить грудью маленького ребёнка, она разоделась и побежала на работу крутить задницей перед мужиками. Моя дочь другая. Я ей никогда ничего подобного не позволю, – произнёс Джавид резко, со злобой.

– Ты ей ничего не позволяешь, – Мила встала из-за стола и прошла к двери, – Ты ей мстишь за то, что ты несчастлив, да, Джавид? Сознайся!

Джавид резко встал, так что стул, на котором он сидел, упал на пол. В один миг он оказался возле Милы, прижал её к стене и произнёс:

– Пришла мне морали читать, святоша? Типа, за дочку мою переживаешь? А вот давай сейчас и проверим, на сколько ты за неё переживаешь, – Джавид говорил, а у самого глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, а руки, сильные и грубые, шарили по телу Милы. Она дёрнулась в страхе, но его ладонь закрыла ей рот, – Если ты согласишься побыть сейчас со мной, я разрешу Миленке встречаться с тем парнем. Ну же, давай, Мила! Покажи, как ты переживаешь за племянницу мужа, пошли со мной.

Мила, мгновенно вспомнив ту страшную ночь, когда он имел над ней полную власть, онемела от ужаса. Она беспомощно моргала испуганными глазами.

– Что, не хочешь? – рассмеялся Джавид и отпустил Милу, – Значит, твоя забота – пустые слова, на деле ты палец о палец не ударишь ради моей дочери. Катись отсюда! А раз пришла, потом не жалуйся. Не я к тебе, а ты ко мне пришла.

Мила бросилась прочь из дома, Джавид не стал догонять. Мила затаилась в своей комнатке, боясь пошевелиться и напомнить о себе. К счастью отец вскоре тоже куда-то ушёл и вернулся только поздно вечером, когда Милена уже легла спать. Она слышала, что отец пришёл не один, и по его голосу поняла, что он нетрезв. С ним была какая-то незнакомая Милене женщина. Они прошли в комнату отца, где вскоре стали доноситься скрипы кровати и тяжелое дыхание Джавида. Милена свернулась под одеяло, накрылась с головой, но всё равно продолжала слышать скрипы кровати. И вдруг женщина неожиданно закричала, резко, со слезами:

– Я не хочу так! Отпусти! Мне больно! Отпусти же! Я так никогда не давала, ты мне всё там порвёшь!

– Не давала, а мне дашь, – услышала Милена рассерженный голос отца, а затем приглушённые хрипы и стоны женщины. Девушка догадалась, что отец накрыл её подушкой или одеялом и не даёт кричать. Она слышала, как потом женщина плакала навзрыд, просила отпустить её. Она тоже была пьяна, но настолько испугана, что голос её звучал трезво, жалобно и надрывно.

– За что ты так со мной? – причитала она.

– Ты же шлюха, – усмехнулся Джавид, – А шлюхи привыкли давать во все дырки, в том числе и в заднюю.

Вскоре отцу надоело издеваться над незнакомой женщиной, он заплатил ей деньги и выгнал из дома. Затем послышался его храп.

Милена дрожала под одеялом, её лихорадило и бросало в жар одновременно.

Милена и раньше боялась отца, но после визита Милы он обезумел. Он пил теперь почти каждый день, и дочь старалась избегать отца как могла. Он приходил вечером уже выпивший и приносил с собой ещё бутылку водки.

– Милена! – звал он, – Иди, сними сапоги!

И девушка спешила выполнить приказ отца. Она наклонялась, стаскивала его сапоги, разматывала портянки и вешала их сушить. А потом старалась стать незаметной. После запрета выходить из дома вечерами, последовали новые запреты – приходить домой сразу после обеда, нигде не задерживаясь, не навещать Алину и бабушку. Милена очень боялась, что этого покажется отцу мало, и он запретит ей ходить на работу. А вот визиты дяди Гены участились, теперь он почти каждый вечер приходил в гости к отцу и приносил бутылку. И каждый раз дядя Гена посматривал на девушку жадным вожделенным взглядом. Милена заметила, что пьёт он меньше, чем отец. И когда Джавид уже не держится на ногах, дядя Гена только слегка навеселе. Каждый раз Джавид заставлял дочку накрывать на стол. Наблюдая за ней, дядя Гена произнёс:

– Что же это такая красавица всё одна да одна сидит дома каждый вечер? Джавид, ты так строго воспитываешь дочь?

– А куда ей ходить? – отозвался небрежно мужчина, – Таскаться с парнями, чтобы её опузатили?

Дядя Гена рассмеялся, а Милена поспешила отвернуться и скрыться за шкафом с посудой.

– Так она, что у тебя ещё не обгуленная? И ты в это веришь, Джавид? – нагло усмехнулся дядя Гена, его пьяноватая улыбка взбесила Джавида.

– Что ты сказал?! Кто посмел?! Что ты знаешь? – вскочил он.

– Ничего не знаю, а только вся деревня видела, как Горинский сынок её обхаживал.

– Милена! – Джавид позвал дочь.

Девушка, вжавшаяся в угол, отпрянула, боязливо подошла к отцу. Он сел на стул и напрямую спросил:

– Это правда? Была с ним? Дала ему?

Девушка отрицательно помотала головой. Но Джавид схватил её за руку, привлёк к себе, посмотрел ей в глаза и произнёс:

– Правду говори! Или к врачу тебя поведу, у врача спрошу, целка ты ещё или нет.

– Не надо… – тихо прошептала девушка и заплакала.

– Моя дочь ведёт себя как шлюха, – начал заводиться Джавид, – Вся в мать пошла! Сколько тебя не воспитывай, всё одно – потаскухой выросла.

– Замуж тебе её пора отдавать, – вмешался дядя Гена, – А то пропадёт девка. Я мужик разведённый, бездетный. Чем не пара? И всё у неё будет, дом, машина – всё на неё перепишу. Ты не спеши отказывать, Джавид. Молодые мужики только поразвлекаются с ней, тот же Горин. А у меня всё серьёзно.

Милена умоляющим взглядом смотрела на отца, замирая от страха.

– Нет, папочка, нет! – вскрикнула она жалостно, но Джавид перебил её:

– Это уж мне решать. Захочу – и замуж отдам! Если у тебя зачесался передок, пусть законный муж тебе вставит. Не будешь ты меня позорить, как твоя мать. Иди в комнату и сиди там, пока я сам не разрешу тебе выйти.

Милена быстро спряталась в комнате, но ей было слышно, как дядя Гена уговаривает её отца:

– Я тебе свой джип отдам, хочешь, Джавид? А когда мы с Миленкой распишемся, я ей новую машину куплю. Всё у неё будет, ты меня знаешь, Джавид.

– Ладно, хорош! Сказал же, что подумаю. А пока к моей девке и думать не подходи. Я заметил, как ты на неё зыркаешь.

Официально конец сезона числился десятого ноября. Но в этом году холода пришли раньше, а особенно на северной Хайлаге, где работу пришлось закончить уже после тридцатого октября. Влад был рад вернуться в посёлок почти на две недели раньше ожидаемого срока. Перво-наперво, прибыв в Завьялово вахтовой машиной, он, с рюкзаком через плечо, зашёл в столовую. Петровна встретила его шумно, радостно.

– Где Милена? – первое, что спросил он.

– Так мы сейчас вместе уже не работаем. Народ разъехался, я варю теперь мало. А Милену перевели в общежитие полы мыть, – охотно объяснила повариха, – Она как раз сейчас прийти должна. Подожди её в общежитии. И ещё… – Петровна сконфуженно замолчала.

– Что? – встрепенулся Влад, – Что с Миленой, говори!

– Да всё с ней в порядке. Я не о ней хотела сказать…

– Так говори! – потерял терпение Влад.

– В балке твоём сейчас новый начальник живёт. Ты как уехал, так его и поселили. Ты не ходи туда. Тебе в общаге комнату выделили вместе с Костей Смягиным. Там спросишь, да и Милена знает.

– Понятно, – коротко ответил парень, ничем не показывая своих эмоций, – Спасибо, Петровна.

Подойдя к общежитию, он сразу заметил Милену. Девушка шла по тропинке, но увидев Влада, остановилась, несмело посмотрела на него.

– Милена! – позвал он, – Ну, же, синеглазка, ты меня не рада видеть?

Милена подбежала, порывисто прижалась к его груди.

– Ну вот, теперь другое дело, – рассмеялся Влад, обняв девушку, – Чего испугалась-то?

– Неожиданно, – тихо произнесла девушка, крепко вцепившись в ворот его куртки руками, – Я тебя каждый день ждала…

– Да, вернулся раньше. Ну, так это же хорошо, Милена?

– Да, да… – девушка улыбнулась, – Это хорошо.

– Так скучал по тебе, моя синеглазка. Так хотел тебя обнять… – Влад начал покрывать её лицо поцелуями, – Давай так, я сейчас в баню, как раз банный день сегодня, а потом мы с тобой вместе побудем. Со Смягиным я договорюсь, он нам не помешает.

– Хорошо, я быстренько сейчас в конторе полы помою и приду, – согласилась девушка.

Все дела Влад решил оставить на завтра, а сейчас, помывшись в бане и встретив Смягина, уладил вопрос с ним.

– Да без проблем, – засмеялся добродушный Смягин, – Найду, где переночевать.

– Ночевать приходи. Мне только на пару часов комната нужна, – объяснил Влад, подумав, что ни за что не отпустил бы Милену от себя до утра, но ночевать не дома девушке не позволит отец.

Милена ждала его в коридоре общежития. Они поднялись по старой скрипучей лестнице на второй этаж, Влад открыл дверь. В комнате оказалось неприбрано.

– Нужно было сначала самому посмотреть, – расстроился Влад.

– Ничего… неважно, – возразила девушка и прильнула к нему. Он крепко обхватил её, стал жадно целовать, усадил к себе на колени, расстегнул пуговки кофточки, оголил её грудь, посмотрел в глаза девушке и спросил:

– Как жила без меня, синеглазка? Расскажи мне всё.

Девушка, стыдливо чувствуя его руки на своей груди, тихо ответила:

– А я не жила… Тебя ждала, – она испытывала неловкость, но если ему хочется так трогать её, она не будет возражать.

– Отец пьёт, – догадался Влад. Милена кивнула в ответ. Его руки напряжённо замерли на её груди, затем он запахнул кофточку, застегнул пуговки и серьёзно произнёс, – Уедешь со мной, синеглазка? Завтра я трудовую заберу, и уедем. Мне деньги на карточку за сезон уже перечислили, не пропадём.

Она кивнула, даже не спросив, куда они поедут.

– Ну, вот и хорошо. Я так понимаю, тебе нельзя задерживаться. Иди домой, Милена. Завтра я сам тебя найду.

Девушка жалобно на него посмотрела, её губы задрожали.

– Знаю. Самому не невмоготу тебя отпускать. Так и любил бы всю ночь до утра… Ну, ничего, будет ещё у нас время для этого. Иди, Миленочка, пока он тебя не потерял.

Она послушно встала с его колен и подошла к двери. Влад взял её за руку и повёл через коридор. На душе у него было скверно, как от дурного предчувствия. Не хотелось отпускать от себя Милену. Но если не отпустить сейчас, завтра её отец может не выпустить дочь из дома.

Теперь мы вместе

О том, что вернулся Влад Горин, Джавид узнал сразу от своего бывшего начальника.

– Ну, не могу я его больше там держать! Итак до последнего тянул с закрытием, – оправдывался Пётр Фёдорович.

А о том, что Милена заходила к парню в общежитие, сообщил ему Гена.

– Иду я из столовой. Вижу, они во дворе милуются, вместе в общагу зашли. Ясно для чего, – подливал масло в огонь собутыльник.

Домой Джавид вернулся злой и взвинченный. И сразу накинулся на дочь.

– Говори, где была? – подскочил он к ней и выхватил книгу у неё из рук.

Девушка вздрогнула, но промолчала.

– Что, твой хахаль вернулся? И ты к нему побежала очертя голову?

– Нет же, я сразу домой. Мы даже толком и не поговорили, – начала оправдываться Милена. И с полной неожиданностью увидела, как отец замахнулся на неё. Но увернуться она не успела. Тяжёлая ладонь прошлась по её скуле. Девушка покачнулась и упала на диван, держась за лицо. Щека пылала, а из носа пошла кровь.

– Не ври мне, потаскуха! Ты к нему заходила! Всё, никакой больше работы. С этого дня дома сидишь и никуда… Ты поняла меня, никуда не выходишь! – Джавид побагровел от злости. На его смуглом лице ходили желваки.

Девушка вжалась в угол дивана, вытирая кровь подолом платья.

– Замуж выйдешь за Генку. Надо этот вопрос уже давно решить. Завтра и решим, его позову, договоримся, когда вы распишитесь. А Горинского ублюдка ты больше не увидишь!

Милена сползла на пол с дивана и упала на колени перед отцом.

– Нет, папочка, нет! Только не это! Не отдавай меня ему! Я боюсь его! Умоляю тебя, папочка…

– А Горина значит не боишься? – безжалостно усмехнулся Джавид, – Позоришь меня перед всей деревней.

– Я люблю его, разреши мне быть с ним, папочка… – она хватала ноги отца и плакала, умоляюще заглядывала ему в глаза.

– Вот как, – обезумел от злости Джавид, – Я тебя воспитывал, всё тебе давал, а любишь ты его?!- он схватил дочь за волосы и пригнул её голову к дивану. Девушка не сопротивлялась, она только жалобно всхлипывала.

Она почувствовала, как отец наклонился над ней, прижался губами к её уху и прошептал:

– Сука неблагодарная… такая же, как твоя мать. Я подобрал её, пригрел, а она в благодарность опозорила меня, сбежала с первым встречным. Все вы бабы продажные! И мать твоя, и Мила, и ты! Хочешь, чтобы я тебя к нему отпустил, да? Хочешь?! Отвечай, паскуда! – всё больше входил в раж Джавид.

Девушка от страха была готова потерять сознание, но заставила себя пролепетать:

– Я люблю его…

– Сука! – взвыл, как от боли Джавид и с силой тряхнул девушку за волосы, она жалобно вскрикнула, – Не отпущу! Тварь продажная! Лучше убью!

Джавид наклонился и плюнул ей в лицо, резко поднял её за волосы и потащил в спальню, грубо опрокинул на кровать, схватил за запястья и крепко привязал её руки к спинке кровати своим ремнём. Милена чувствовала, как из носа снова пошла кровь и, струясь по щеке, бежала по уху на белокурые волосы, как пачкается кровью её подушка.

– Вот теперь ты, паскуда, никуда не сбежишь! Полежишь так до утра, – с пьяной злобой усмехнулся Джавид.

– Нет, пожалуйста! Не оставляй меня так! Я не вытерплю так до утра! – закричала в полном отчаянии девушка. Но мужчина не обратил внимания на мольбу дочери и вышел из комнаты, оставив её одну крепко привязанной к кровати.

У Влада было неспокойно на душе. Он ощущал смутную тревогу, которая с каждой минутой становилась всё сильнее и отчётливей. Надо было идти вместе с Миленой, не отпускать её одну. Чтобы не мучиться тревожным беспокойством, Влад выгнал свою тайоту из артельского гаража и поехал к дому Милены. Он должен именно сегодня поговорить с её отцом, убедить его в серьёзности своих намерений, попросить руки его дочери.

Дверь была не заперта, но в самом доме стояла тишина. Влад прошёл в коридор. Нет, всё-таки тишина была не полной – из комнаты рядом с кухней доносился храп, и пахло перегаром. Влад заглянул в комнату. На нерасправленной кровати в мятой одежде спал Джавид. Спал пьяным крепким сном. Где же Милена? Тревога погнала его дальше через гостиную в маленькую комнатку. В лучах закатного солнца всё выглядело тревожным под стать настроению Влада. Он зашёл в комнатку, и сердце его ухнуло вниз, грудь сковал страх. Милена лежала на кровати неподвижно с закрытыми глазами. Её руки были крепко привязаны к железным прутьям ремнём. На припухшем лице вдоль щеки запеклась струйка алой крови, в крови же были испачканы белокурые волосы, разметавшиеся по подушке, и сама белоснежная наволочка.

– Милена! – голос Влада дрожал и срывался от страха, он подбежал к ней сам неживой от ужаса. Девушка слабо пошевелилась и открыла глаза.

– Миленочка! Ты жива, жива?! – казалось, Влад не верил в то, что девушка открыла большие заплаканные глаза и смотрит на него. Она кивнула и тихо простонала:

– Руки…

– Да, сейчас, моя хорошая, сейчас, – Влад засуетился, вскочил. Вспомнил, что нож должен быть на кухне, заметался по дому. В ящике стола дрожащими руками схватил рукоятку ножа и внезапно успокоился. Дальше он продолжал действовать уверенно и без волнения. Вернулся в комнату, осторожно перерезал ножом ремень и аккуратно освободил её запястья. Милена поморщилась от резкой боли, когда пошевелила руками. Влад начал растирать её руки, плечи.

– Потерпи, Миленочка, сейчас боль пройдёт, – уговаривал он, приподнимая её и растирая ладонями её спину. Влад снова сходил на кухню, принёс мокрое полотенце и стал очень осторожно вытирать лицо девушки. Она всхлипывала жалобно, но не плакала.

– Всё, всё, моя хорошая, он тебя больше не тронет. Сейчас мы уйдём отсюда. Я заберу тебя, синеглазка, – говорил он, осматривая припухлость на щеке девушке. Удар пришёлся по щеке, нижнее веко начало припухать, Влад осторожно провёл пальцами по тонкому носику, ощупывая его, он был невредим, просто тонкие капилляры порвались, и пошла кровь.

– Где твои вещи? – решительно спросил он.

Милена показала рукой на шкаф, Влад открыл дверцу, достал тёплую вязаную кофту.

– Миленочка, попробуй встать, – Влад приподнял девушку за плечи. Она встала, пошатнулась, но удержалась. Он надел на неё кофту, застегнул пуговицы, – Нужно собрать твои вещи. Миленочка, сама справишься или помочь?

– Я сама… могу, – ответила она, – Только сумка в кладовке за кухней.

– Да, я принесу. А ты сначала приготовь документы.

Когда Влад принёс сумку, Милена сложила в неё документы и покидала бельё. Действовала девушка совершенно бездумно. Влад взял сумку, вынес её на улицу, вернулся за Миленой, помог ей надеть сапоги, пальто, шарф.

– Если он проснётся… – испуганно лепетала Милена.

– Я его убью, – кратко ответил Влад, застёгивая молнию на её сапогах.

– Нет! Нет! Нельзя! – испугалась девушка и сложила ладошки молитвенно перед лицом, – Умоляю, не надо…

– Жалко его? Не стоит он этого.

– Страшно… За тебя страшно. Если убьёшь его, тебя посадят. Я останусь совсем одна…

Влад внимательно посмотрел в её испуганные глаза и пообещал:

– Если сейчас не проснётся, то не трону.

Он подхватил девушку за руку и вывел её из дома.

Ехали в темноте по ночному шоссе. Влад не стал дожидаться завтрашнего утра, чтобы забрать в конторе трудовую, потом как-нибудь успеется… Только в общежитие заскочил, схватил так и не разобранный рюкзак. Он вёл машину и часто тревожно поглядывал на Милену. Девушка лежала на сидении, которое Влад для её удобства опустил вниз. Накрывшись пальто, она сжалась под ним в клубочек и лежала тихо, зарыв глаза. Но Влад знал, что она не спит. Иногда он притрагивался к её лбу руками и чувствовал жар.

Только ближе к обеду следующего дня они сделали первую остановку в придорожной гостинице. Влад беспокоился за состояние девушки, поэтому опасался продолжать путь. Он заплатил за двухместный номер, принес из кафе чай, булочку и йогурт. Но Милена не притронулась к еде. Пока он был в кафе, девушка успела сходить в душ и помыться. И теперь она сидела на кровати и тряслась от холода. Её белокурые волосы, отмытые от следов крови, свисали на плечи.

– Холодно, – пожаловалась она, – Вода в душе только холодная. Горячей воды нет.

– Зачем же ты мылась тогда, Милена? – упрекнул Влад, – Ты же и так нездорова, у тебя поднялась температура. Вот, я парацетамол взял.

Он расправил постель, уложил девушку, заставил её выпить парацетамол и съесть хоть немного йогурта. Но Милену лихорадило даже под одеялом.

– Холодно… – жаловалась она, кутаясь в одеяло.

Влад взял ещё одно одеяло со второй постели и укрыл им девушку, лёг сам рядом и прижал её к своему телу.

– Сейчас согреешься, Миленочка, сейчас, моя хорошая, я тебя согрею, – говорил он, держа её в кольце своих рук.

Постепенно девушка перестала дрожать, пригрелась и развернулась лицом к нему.

– Зачем мы уехали? – спросила она.

– А как с ним жить в одной деревне?! Он с ума сошёл от злости, когда узнал, что я вернулся. Он просил меня отправить на самый дальний участок, и Федорович меня до последнего держал, самым последним я оттуда уехал. По его просьбе держал.

– Он ненавидит всех женщин, даже меня, – сказала Милена.

– Всё, не вспоминай, не надо, – Влад положил ладонь на лоб девушке, – Давай-ка закрывай глазки, и поспим немного.

Милена послушно закрыла глаза, но через некоторое время опять встрепенулась, посмотрела на Влада и спросила:

– Влад, а как ты познакомился со своей женой?

– Я с ней развёлся, Милена, – ответил он, – Ещё тогда, когда эти двое меня в аллее встретили по просьбе бывшей тёщи.

– Расскажи, как вы познакомились, – настаивала девушка. Влад не хотел говорить о бывшей жене, но, чтобы отвлечь Милену от грустных мыслей и болезненных воспоминаний, начал рассказывать:

– Да как… обыкновенно. На вечеринке у общих знакомых. Просто веселились, общались, до дома её проводил и всё. А потом в армию забрали. Уже после армии опять её встретил. Голодный я тогда был, два года ни одной девчонки не видел, вот и повёлся. А она эффектная, в миниюбочке, на каблучках, сама завлекает. Не сдержался, сразу ночь провели вместе. А потом и завертелось. Из постели не вылазили. Хороша в постели была, это да… – Влад поймал серьёзный напряжённый взгляд Милены и продолжил, – Только этого мало… Помимо постели ничего нас не связывало. У нас разные вкусы, разные взгляды на жизни, мы абсолютно чужие друг другу люди. В общем, уже через месяц понял, что поторопился с женитьбой. Но дело, как говорится, сделано. Раз женился, то надо жить. По весне ко мне брат в гости приехал, дела у него в городе были. А я с работы раньше обычного пришёл, и застал их. Увидел, как она под моим братом лежит…Брата я с того дня больше не видел. Домой не заходил к ним, как вернулся. Да и они мной не интересовались. Вот так, нет у меня теперь дома. Даже идти некуда.

– Куда же мы поедем?

– У меня друг в соседней области живёт. Я ему уже позвонил, он сказал – приезжай, помогу с работой, и жильё в рабочем общежитии будет. Так что устроимся, а потом и своё жильё приобретём. Мне за сезон хорошо заплатили. Сначала я отказаться хотел на Хайлагу ехать, но деньги хорошие обещали. Сейчас вот жалею, не надо было никуда уезжать и тебя с ним оставлять.

– Ты же не знал…

– Да, я и подумать не мог… Ну, всё, Миленочка, давай спать. Всю ночь за рулём, устал очень.

– Хорошо, хорошо, отдыхай, – виновато спохватилась Милена и послушно закрыла глаза.

Проснулся Влад уже под утро. Надо же, днём уснули и всю ночь ещё проспали. Но это понятно. Он устал вчера, Милене нездоровится. Влад осторожно, чтобы не разбудить, потрогал лоб девушки. Температура спала. Значит можно поесть и снова отправиться в путь. Он включил выключенный накануне телефон и увидел двенадцать пропущенных вызовов от Алины. Вчера он звонил ей из кафе, предупредил, что они с Миленой уехали. Она не должна была их потерять, но, однако же, звонила многократно. Влад посмотрел на часы, был пятый час. Рановато звонить ещё. Вскоре проснулась Милена и уступила его уговорам выпить чай, съесть булочку и остатки йогурта, но завтракать в кафе отказалась. Они уже заправили кровать, когда позвонила Алина. Влад ответил.

– Ну, наконец-то! – облегчённо воскликнула она, – А то я и Милене звоню и тебе.

– У Милены телефон тоже отключен, – объяснил Влад, – Что случилось?

– Случилось! Сегодня ночью у дяди Джавида случился инсульт. Скорую вызвали, в больницу его забрали, левую сторону парализовало, двигаться не может. Возвращайтесь, Влад! Ему уход нужен.

– А кроме Милены некому за ним ухаживать? – со злостью произнёс Влад. Милена стояла рядом и напряжённо слушала разговор, – Вас же там много родственников – и брат, и родители, и ты, племянница.

– Да он видеть нас никого не хочет. Еле языком ворочает, только имя Милены выговаривает, её зовёт.

Милена не выдержала, произнесла:

– Я возвращаюсь домой.

Влад произнёс в трубку:

– Мы приедем, – и отключил телефон.

– Влад, тебе не обязательно возвращаться. Я одна могу… – начала девушка, но Влад не дал ей договорить:

– Вместе едем. Или я тебе мешаю?

– Нет! Нет! Ты мне не мешаешь! – испуганно возразила Милена.

– А что тогда?

– За ним же ухаживать надо. Это трудно. Это неприятно, – пооизнесла она растерянно.

– Да, это неприятно. Видеть его снова. Ухаживать за ним, когда хочется его прибить, – Влад взял руку девушки в свою руку, сплёл свои пальцы с её пальчиками и произнёс, – Но теперь мы вместе. Понимаешь, Милена? Что бы ни делала ты, я рядом. Что бы ни делал я – ты со мной. И так всегда.

Девушка кивнула. Они вышли из номера, держась за руки.


Всё простить

Когда Джавида забрали домой после курса лечения, Милена увидела, что её отец стал другим человеком. Всегда гордый и независимый, теперь он с трудом мог передвигаться по дому, его движения и речь стали замедленными, а левая рука отказывалась подчиняться его воле. Если сначала Милена всё-ещё продолжала его бояться, то в скором времени сердце её наполнилось жалостью к отцу. Она кормила его супом с ложечки, стирала его бельё, прибиралась в его комнате. Теперь Джавид подолгу сидел у окна, а когда на улице была хорошая погода, выходил за ограду и садился на скамейку.

Через несколько дней после их возвращения домой, зашёл Павел Фёдорович и стал уговаривать Влада вернуться в артель. Он пообещал ему даже балок назад вернуть.

– Ты мне на базе нужен. Пойми, я бы тебя не отослал на участок, если бы Джавиду не задолжал. Зачем тебе новое место искать, возвращайся назад, – уговаривал он.

– Я подумаю, – ответил Влад.

На самом деле Влад хотел остаться на зимник на каком-нибудь участке, но теперь он не сможет оставить Милену одну. Конечно, денег, которые он заработал за сезон, хватило бы им до весны, даже если он не будет работать. Но Влад присмотрел дом в Петровке, который хотел купить. Он сказал об этом Милене.

– А почему не здесь, в Завьялове? – спросила она.

– Здесь пока нет домов на продажу, а в Петровке живёт съёмщик с Хайлаги. Мы с ним разговорились как-то, и он посоветовал этот дом, его соседи продают, сами к детям в город переезжают, – объяснил Влад, – Петровка же недалеко, на машине десять минут. На работу и ездить можно. А если мне балок вернут, вообще можно летом на базе жить.

– Мы могли бы жить здесь… – неуверенно предложила Милена.

– Пойми, Милена, у меня никогда не было места, которое я бы мог назвать своим домом. А я хочу свой дом, – с горячностью возразил Влад.

– Я не смогу уехать в Петровку и бросить отца одного, – тихо, но уверенно произнесла девушка.

Влад ничего не ответил. Позже, вечером он зашёл к ней в комнату. Милена сидела на кровати, по её бледному лицу бежали крупные слёзы.

– Я знаю…понимаю, – начала она, – Тебе трудно с ним. Но я не могу…Не могу уехать!

Влад пододвинул стул, сел напротив девушки и некоторое время молча смотрел ей в лицо. Милена ничего не говорила. В его душе сейчас боролись разные чувства – желание купить свой дом, жалость к Милене и в то же время протест против несправедливой, жестокой действительности. Он резко поднялся со стула, стремительно вышел.

Деревенская улица погрузилась во мрак. Лишь кое-где светились окна тех, кто ещё не спал в этот поздний час. Влад шёл быстро, стремительно, стараясь успокоиться, привести чувста в порядок. Милена такая, какая есть. Ведь именно поэтому он и полюбил её. Ещё тогда пятнадцатилетним мальчишкой, когда увидел, как она складывает его разбросанные по полу тетрадки в его портфель, он понял, что она не может предать. Так почему сейчас он требует от неё предательства? До встречи с Миленой он был уверен в том, что красивая женщина не может быть верной. Но сейчас он знал, что когда снова уедет на вахту на полгода, его Милена даже мысли не допустит, чтобы обратить внимание на кого-нибудь другого.

На следующий день из города Влад привёз Милене новое пальто и сапоги. Девушка приняла подарки без восторга, сердце её сжалось от боли. Она чувствовала, какое решение принял Влад – остаться с ней здесь и отказаться от покупки дома.

А утром, наблюдая, как молодой мужчина собирается на базу, чтобы подписать договор на новый сезон, не выдержала, сказала:

– Влад, покупай дом!

Он, уже собираясь выходить, задержался в дверях, обернулся.

– Я уже принял решение, Милена, – спокойно произнёс мужчина.

– Если мы его не купим сейчас, потом может не быть такой возможности, – продолжила Милена, – Дом нужно покупать.

– Зачем? Если ты отказываешься там жить? – возразил Влад.

– Дом нужно купить, – со спокойной настойчивостью ответила девушка, – Только не спрашивай, зачем и почему. Я не смогу объяснить.

К концу месяца Влад позвал Милену поехать в Петровку, чтобы посмотреть дом.

– Но зачем мне его смотреть?

– Вдруг не понравится.

– Если он понравится тебе, покупай. А я приеду, когда дом будет наш, и стану наводить там порядок.

Влад не стал настаивать, поехал сам и решил все дела с домом. Хозяева пообещали освободить его к весне.

А вот дом Джавида непривычно ожил. Джавид сидел в своей комнате у окна или лежал на кровати и слышал, как к Милене каждый день приходят в гости те, кто до его болезни и не осмелился бы прийти – Алина, Мила, бабушка Анжела, Рустам и даже Амин заглядывал. Джавид ждал прихода Милы, а когда она приходила, вслушивался в звуки её голоса, жадно ловил каждое её слово. Часто в доме гостила Ангелина, она шумно бегала по комнатам, смеялась, играла вместе с Миленой.

Но гостьи, которая вскоре появилась на его пороге, он никак не ожидал увидеть.

Милена вернулась домой после работы усталая и промёрзшая. Она переодевалась и растапливала печку, когда дверь отворилась и на пороге возникла светловолосая красивая женщина сорока лет в кашемировом пальто и сапогах на высоких каблуках. Милена только взглянула на неё и сразу же узнала.

– Мама… Мамочка! – и бросилась к ней, обняла. Женщина тоже прижала её к себе и засмеялась сквозь слёзы:

– Донечка! Родная ты моя! Как же я по тебе все эти годы скучала, моя донечка! Ну-ка, дай-ка я насмотрюсь на тебя, – она чуть отстранила девушку и стала её рассматривать, – Какая же ты у меня красавица выросла! Взрослая уже… И жених есть, ведь есть?

– Есть, – рассмеялась Милена и спохватилась, – Мама, проходи, садись ближе к печке, погрейся. Я сейчас на стол накрою.

Девушка помогла Марьяне снять пальто, аккуратно повесила его на плечики. Женщина осмотрелась по сторонам, прошла в гостиную.

– Да, всё так же, как и было ещё при мне. Донечка, я знаю про отца. Потому и приехала. Раньше бы не осмелилась, – говорила Марьяна. Она заглянула в комнату мужа.

– Здравствуй, Джавид, что не ожидал меня увидеть? – усмехнулась она, встав в дверном проходе, – А я вот вернулась. К дочке своей, не к тебе. И заберу её от тебя.

– Нет, мамочка, отца нельзя одного оставлять, – произнесла Милена, – Я не смогу с тобой уехать.

Марьяна печально покачала головой, затем развернулась и вышла из комнаты.

Они долго сидели вместе на диване в гостиной, обнявшись. И когда вернулся Влад, то не стал мешать, тихо вышел из дома. А мать и дочь всё говорили и говорили…

– Ты прости меня, донечка, я очень виновата перед тобой. Но я молода тогда была и сильно боялась. Поначалу мне даже нравилось, какой Джавид резкий, властный, но потом всё стало хуже некуда. Он начал меня ревновать буквально ко всем, бил меня тем, что под руку попадётся. Однажды шлангом от стиральной машинки исхлестал, синяки месяц не заживали… А потом чуть не запинал меня, живого места на мне не было. Я по полу валялась в крови вся, стонала, встать не могла, а он сидел, курил и наблюдал за мной… До сих пор его глаза помню – пустые, стеклянные.

– Мамочка, не надо! Не рассказывай дальше! – Милена в ужасе смотрела на мать.

– А потом встал, платье на мне разорвал и изнасиловал. Я сознание потеряла. А когда очнулась на холодном полу, то кое-как до двери доползла, до соседки. А он вернулся за мной, за волосы домой приволок и ещё ремнём опять избил. В общем, поняла я, что долго так не протяну. И когда он на смену уехал, сбежала. У меня ни денег не было, ни жилья. Не смогла я тебя с собой забрать, донечка. А когда уехала, далеко, донечка, уехала, так, чтобы он найти меня не смог, то боялась назад вернуться за тобой. Но я про тебя всё знаю. Мне Наташа Михеева твои фото присылала, она тебя издали фотографировала. И часто мне про тебя по телефону рассказывала. А как она мне сказала, что у него инсульт, а ты за ним ходишь, я сразу же сорвалась и приехала.

– Мамочка, бедная моя, ты ни в чём не виновата. Я тебя никогда не осуждала. Я всегда знала, что ты любишь меня.

– Добрая ты, донечка. Не в нас с отцом, – вздохнула Марьяна, – Я так поняла, ты со мной не поедешь? К сожалению, я не могу остаться и сама за ним ухаживать.

– Да я справляюсь, мне Влад во всём помогает. Не переживай, мамочка. А ты не одна живёшь? У меня есть сестра или брат?

– Живу одна, но встречаюсь с мужчиной. Женатым… Он хороший человек, во всём мне помогает. И на работу устроил и квартиру помог купить. Детей у меня, кроме тебя, донечка, больше нет. А ты приезжай ко мне в гости, сама всё увидишь. Я тебе город покажу. Хабаровск – очень красивый. Да ты нигде и не была, наверное. Вот приедешь, и погуляем по городу, набережной. Тебе понравится.

– Обязательно, мамочка. Только и ты оставайся, погости у нас.

– Не могу, донечка моя, еле как вырвалась. Работа ответственная, как-никак секретарь генерального директора. Отпустили меня буквально на пару дней. Завтра ещё с тобой побуду и ехать надо.

Милена прижалась к плечу матери, гладила её по таким же белокурым, как у неё самой волосам, шептала восхищённо:

– Ты такая красивая, мамочка… Я так тебя люблю.

– Ах, ты моя хорошая, ну-ка погоди маленько, совсем забыла. Вот возьми, донечка, – Марьяна сняла с шеи кулончик в виде капли на золотой цепочке, – Это аквамарин, доча, он к твоим глазам подходит. Носи его.

Она надела цепочку на шею дочери и обняла её.

– Спасибо, мамочка. Теперь частичка тебя всегда будет со мной, – растроганно прошептала Милена, сжимая в ладони кулончик.

Мила вошла и замерла от неожиданности.

– Марьяна? Ты? – проговорила она.

– Да я, я… – подтвердила женщина, раскатывающая тесто на столе скалкой, – Проходи, чай пить будем. Я только на день приехала, вечером на автобус, – объяснила она.

– Как хорошо, что ты приехала. Милена тебя всегда ждала, – Мила присела за стол, а Марьяна вздохнула:

– Плохая я мать ей. Да уж какая есть. А тебе, Мила, спасибо, что девочке моей помогаешь. Мне Наташа рассказывала.

– Ну что, ты! Прекрати, – перебила её Мила, – Мне Милена родная.

– Было время, когда я считала тебя соперницей и ненавидела. А теперь вот рада видеть…

– Да какая я тебе была соперница, Марьяна? Как только ты появилась, я в сторону отошла.

– Лучше бы ты боролась за него! Он только тобой одной болен. Был бы с тобой, и у меня, глядишь, судьба другая была… – вздохнула Марьяна.

– А ты бы мне его тогда отдала? – возразила Мила, – Я вам мешать не стала, сошлась с тем, кто меня любит, и тоже смогла его полюбить. И Джавид бы попытался тебя полюбить, но не захотел.

–Не захотел! Вот именно. Сам себя до инсульта довёл. Ведь ещё же не старый мужчина! Это он от злости слёг. Меня, ладно, полюбить не смог. А за что мою донечку мучает?

– Он сам не захотел быть счастливым. А ведь мог бы хотя бы дочь свою полюбить… – поддержала её Мила, – Да ладно, пустое… Ты на меня не сердись, Марьяна. Что было, то прошло.

– Да я и не сержусь… Что же теперь?

Вечером Милена провожала мать на автобус. Она держала Марьяну за руку, не отпуская.

– Вот, даже толком побыть с тобой не смогла, только сердце тебе растревожила, донечка… – вздохнула Марьяна.

– Что ты, мамочка! Мне так с тобой хорошо сейчас! Я же и не надеялась тебя увидеть. А теперь буду знать, где ты и что у тебя всё хорошо. Звонить тебе буду, разговаривать…Ты так вкусно пахнешь, мамочка, – восхищённо произнесла Милена, пряча лицо в её волосах.

– Да это духи, донечка! – рассмеялась Марьяна, открыла сумочку, что-то разыскивая в ней. Затем нашла, достала и протянула дочери флакончик духов.

– Возьми, донечка, раз они тебе понравились. У меня ещё одни дома есть. Возьми, возьми, не стесняйся, – она положила флакончик с духами в карман пальто дочери, – Ну всё, донечка, моя хорошая, автобус подходит. Я люблю тебя, помни об этом, – Марьяна поспешно поцеловала дочку и поторопилась к автобусу.

– И я люблю тебя, мамочка! – крикнула ей вслед Милена. Потом она долго провожала взглядом автобус. Ей стало грустно и тоскливо, хотелось плакать, но Милена сдерживалась. Её мама нашлась, а это огромное счастье, даже если она сейчас не с ней. Главное, она все эти годы помнила о ней, Милене…

Влад встретил Милену с пониманием, ни о чём не стал расспрашивать. Только усадил к себе на колени и стал расчёсывать её волосы.

– Я так мало знала своего отца… Какой он человек…- печально ответила девушка, – Мне мама про него страшные вещи говорила.

Влад ничего на это не ответил, только прижался щекой к лёгким белокурым волосам Милены.

Дочка Полина появилась на свет в сентябре, в тот же месяц, что и её двоюродная сестрёнка Ангелина. И праздновали они день рождения с разрывом в шесть дней, что очень нравилось их мамам. Но за радостью пришло и горе. Когда Полине исполнился второй годик, Джавида не стало. На похоронах только Милена и бабушка Анжела были единственными, кто искренне со скорбью оплакивал этого человека. Марьяна на похороны не приехала, она так и смогла простить бывшего мужа.

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Загрузка ...
Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
*
Генерация пароля