Я не хотела притворяться, обманывать, лицемерить и отказывалась даже от элементарного кокетства, считая его недостойным манипулированием. Правда, мини-юбки иногда надевала, но отворачивалась от назойливых взглядов с презрением и даже негодованием. А уж если кто-то ко мне подходил знакомиться (признаюсь, довольно редко), то подвергала смельчака столь критическому анализу, что его вряд ли выдержал бы и самый распрекрасный принц. Так что отшивала я такого «непринца» в один момент. Действительно, зачем же лгать и соглашаться на то, что мне сейчас не нужно и не нравится? Уж если любовь, то только безумная и с первого взгляда – и, разумеется, с каким-нибудь героем. А полунехотя встречаться с каким-то непонятным типом, обманывать его видимостью надежды или обманываться самой – это недостойно и глупо.
Так и прожила лет — страшно сказать — до двадцати восьми. Подруги влюблялись, выходили замуж, разочаровывались, снова влюблялись, а я по-прежнему ходила этакой снежной королевой и высокомерно отвергала подворачивающиеся возможности хоть как-то изменить свою жизнь.
– Послушай, — периодически начинали приставать ко мне мои подруги, — не может же быть, чтобы тобой никто не заинтересовался! Ты мало того что очень симпатичная, так и на всякие латиноамериканские пляски активно ходишь. Неужели даже там себе никого не присмотрела?
– Не присмотрела, — обычно лаконично отвечала я. Но подчас, уступая настырным расспросам, признавалась: — Знакомлюсь, конечно, иногда, только все это пустая трата времени, мне никто из них не нравится. А кто нравится, тем девицы сами на шею вешаются, у них и без меня отбоя нет. Гадость сплошная!
Подруги в ответ лишь скептически хмыкали. А я продолжала мечтать о герое своего романа в байроническом образе, ходить на танцы и гордо отвергать скромные попытки подвернувшегося партнера (как всегда, отстоящего от идеала на версту) угостить меня чем-то в баре. «Я что, сама себе коктейль не могу позволить? — возмущалась мысленно. — Знаем мы таких: сделают на копейку, потребуют на миллион. Попробуй, отвяжись потом!»
Так я и фыркала, пока в один далеко не прекрасный момент не решила пойти на курсы по вождению. Не то чтобы у меня были деньги на машину, но практически все мои знакомые уже давным-давно получили права. Вот и решила, что и мне они тоже не помешают.
Но на курсах меня поджидала опасная ловушка, в которую я попалась, как заяц в силок. Вопреки всем своим принципам я влюбилась — и влюбилась безумно. И стыдно сказать в кого — в своего инструктора, не отличавшегося ни особой красотой. Ни даже маломальским образованием. Обаятельный был мерзавец, это правда. Но чтобы я, девушка из хорошей семьи, с утонченными манерами и рафинированными вкусами, могла зачарованно внимать скупым и подчас грубым указаниям какого-то мужлана — такого и представить себе не могла даже в самом страшном сне. А тут меня словно подменили. Я таяла, млела и выдумывала все новые предлоги, чтобы наши занятия длились как можно дольше. Понятно, не воспользоваться такой возможностью было бы грех, так что Максим с удовольствием закрутил со мной роман. Сначала, он, конечно, немного тушевался, благо осознавал разницу между нами, но затем очень быстро почувствовал себя хозяином положения. И пользовался им, как говорится, на всю катушку. Иногда даже складывалось впечатление, что это не он за мной ухаживает, а я за ним. Впрочем, так оно и было. Ведь именно я звонила ему, чуть ли не вымаливая очередное свидание, это я шла на уступки, если ему что-то было не по вкусу, это я мечтала доставить ему удовольствие в постели, не решаясь даже намекнуть, когда мне было неприятно или даже больно. Главное, чтобы ему было хорошо, а я и так перебьюсь. Ему это, разумеется, страшно льстило. Только его довольный, как у своровавшего большую сосиску кота, вид свидетельствовал отнюдь не о влюбленности, а лишь об удовлетворенном эгоизме. Который требовал все больше и больше. И если поначалу он гордился, что заполучил меня, то с течением времени ему этого стало мало. Теперь он хотел полностью подчинить меня своей воле, перекроив по собственному вкусу. Ведь я и одевалась недостаточно сексуально, и красилась не так, и книжек слишком много читала. У него же были свои представления о женской красоте. Ему было нужно, чтобы я выглядела как дешевая проститутка: с длинными ядовито-красными ногтями, черными стрелками на веках, ультракороткими юбками и, напротив, длинными шпильками. И чтобы слегка поглупела, конечно. «Наверное, ты слишком умная, — нередко слышала я от него, когда позволяла себе усомниться в каких-то его утверждениях. — Ты просто жизни настоящей не знаешь, тепличный цветок из оранжереи…» Возражать, что не считаю полукриминальные разборки, тупые пьянки в гараже и бессмысленный просмотр зомбо-ящика перед сном настоящей жизнью, у Меня не хватало мужества.
Друзья из моего круга, которым я пару раз с гордостью демонстрировала свое приобретение, были к нам вроде бы довольно снисходительны: ко мне – Потому что радовались хотя бы какому-то мужчине в моей жизни, к нему – потому что я его выбрала. Но, нет-нет, да проговаривались:
– Разные вы очень, – вскользь замечал один.
– Видно, как ты к нему льнешь – роняла другая.
– Главное, чтобы ты была счастлива! – заявляла третья.
– Используй его на всю катушку, – призывал четвертый.
Признаваться, что если кто-то кого-то и использует, то это явно не я, у меня не получалось не только им, но и себе. Напротив я беспрестанно, почти с упоением, себе врала. Что в любой момент могу его бросить, поскольку нужен он мне только для секса. Что на самом деле он меня любит, только не умеет показать этого; что на подарки для меня, даже на день рождения, у него просто не хватает денег; что слишком высокого он обо мне мнения, чтобы брать меня к своим друзьям, и так далее — до бесконечности. Я даже внушила себе, что его молчание о своих чувствах ко мне является признаком благородства и высоких моральных критериев, а не равнодушия. Однажды я, правда, набралась смелости – после того как, пытаясь договориться с ним о поездке на дачу к моим друзьям, на которую он уже заранее дал согласие, услышала в телефонную трубку: «Я не знаю, что у меня будет завтра, тогда и решим». У меня на тот момент уже начали сдавать нервы, бесконечный самообман и упорное стремление не видеть очевидное стали оказывать свое разрушительное действие. Да и не это я ожидала услышать почти через год наших отношений. Так что с воспаленной головой бросила все и поехала к нему домой.
— Не хочешь объяснить, что происходит? – не дав ему опомниться, я с порога набросилась на него, сама себе, напоминая разбушевавшегося храброго зайца.
— Я не знаю, что тебе сказать, – тупо пробормотал Максим.
— Может, пора все-таки определиться? Нужны ли тебе совместные мероприятия или нет?
– Я не знаю, что тебе ответить,- выдавил из себя он.
– Ты хоть можешь сказать, как ко мне относишься?!- не выдержала я.
– Честно говоря, я и сам не знаю. – Снова повторил он свою оригинальную фразу.
– Тебе не кажется, – едва подавив желание разрыдаться, спросила я дрожащим голосом, – что это сам по себе уже ответ? „Я так не думаю, – пробубнил Максим.
– Может, лучше расстаться? – я решила дойти ва-банк.
– Я так не считаю, – ответил Максим.
И так беспрерывно одни только «не» и «нет». Я пыталась давить на жалость, рассердить его, вызвать улыбку — безуспешно. Максим упорно не желал говорить ничего? определенного, а я признавать, что это тупик. В конце концов, мы даже договорились, что «у нас все будет по-прежнему», что я «перестану капризничать» и «снова стану милой девочкой». А я, возвращаясь к себе, снова совершила великолепный логический кульбит и убедила себя в своей победе. «Вот видишь, он тебя все-таки любит, просто признаться боится», — говорила я себе, почти не замечая, как по лицу текут слезы.
Еще несколько месяцев после этого мы продолжали встречаться. Тот разговор сделал меня, если так можно выразиться, еще более бескомпромиссной в своих компромиссах. Я уже не боялась, не ожидая никакой ответной реакции и забыв про чувство собственного достоинства, признаваться ему в своей любви, но зато панически боялась прекратить беспрерывное вранье себе.
Подруги, видя, как я день ото дня худею и становлюсь все более нервной, спрашивали:
– У вас с Максом все в порядке? С тобой что-то не то творится. Я же гордо — и лживо — отвечала:
— Разумеется, у нас все замечательно. — И добавляла: — Меня все в Максиме устраивает. Но если увижу, что он меня больше не любит, тут, же пошлю его куда подальше, не сомневайтесь.
На самом же деле все было ровно наоборот: не устраивала Максима я. А когда ему надоели мои ставшие периодическими истерики с приступами истеричной же нежности, то он просто пропал. Ушел, не сказав ни «прости», ни даже «ты мне больше не нужна», а просто выключил меня из своей жизни, как обычно выключал наскучившую ему передачу по телевизору. Я прорыдала несколько недель сряду, не желая смиряться. Пару раз пыталась дозвониться до Максима, но он либо не отвечал, либо бросал трубку. Я даже порывалась поехать к нему, но что-то меня в последний момент удерживало, остатки самоуважения, наверное, или, скорее, впервые пришедшее ко мне понимание бессмысленности этой попытки. Так, как было, я больше не хотела, а то, что иначе не будет — если вообще будет — я постепенно начала осознавать. Горько мне, конечно, было, но все, же я наконец-то отважилась раскрыть глаза. «Ну и дура же ты!» — проснувшись как-то утром, вдруг сказала я – себе вслух. И уже мысленно прибавила: «Попалась на дешевую удочку и еще плачешь, что сорвалась с крючка. Радоваться надо, что легко отделалась, а не руки заламывать». Наконец-то до меня дошло, как глупо я себя вела: и по отношению к Максиму, беззаветно поверяя ему все свои эмоции и страхи, и, конечно, к себе, выдавая желаемое за действительное. Привела к краху меня моя собственная бескомпромиссность, в том числе и во лжи себе, а вина Максима здесь только в том, что он воспользовался, случаем, который я сама же ему предоставила. Да и краха, если уж говорить начистоту, никакого не было, скорее, если можно так выразиться, детская болезнь роста со счастливым исходом. В общем, переболела я Максимом и вкупе с ним собственным максимализмом, как ветрянкой. И, оглядываясь назад, в какой-то мере даже благодарна этому своему опыту. Ведь именно сполна испытав на собственной шкуре последствия своих завиральных идей, я в конечном итоге и повзрослела по-настоящему, и сумела найти достойного человека, моего теперешнего мужа Сережу. Конечно, он отнюдь не принц, а обыкновенный надежный мужчина, который откровенен ровно настолько, насколько надо, но зато и любит меня такой, какая я есть. А главный урок, который я извлекла из своего приступа временного помешательства, очень прост: лгать самой себе нельзя никогда и ни при каких условиях, как бы больно это ни было. Но и идеал искать не следует: его не встретишь, а на волка, которого, как, ни корми, все в лес глядит, можешь нарваться. И еще: немного лукавства и даже игры в отношении партнера не помешает.
Главный редактор портала lovestories.pro, журналист, блогер
